Поражение. Аркадий и Борис Стругацкие

оговорил Сидоров.

      Он надеялся, что ему все же дадут межпланетную группу, хотя бы лунную. Ему казалось, что у него много шансов, потому что он давно не чувствовал себя так хорошо, как последнее время. Он был в отличной форме и надеялся до последней минуты. Но Фишер почему-то решил иначе, и нельзя даже поговорить с ним по-человечески, потому что в кабинете торчат какие-то незнакомые с постными физиономиями. «Вот так приходит старость», – подумал.

      – Хорошо, – повторил он спокойно.

      – Северокурильск уже знает, – сказал Фишер. – Конкретно о месте испытаний договориться в Байкове.

      – Где это?

      – На острове Шумшу. Административный центр Шумшу. – Фишер сцепил пальцы и стал глядеть в окно. – Сермус тоже остается на Земле, – сказал он. – Он поедет в Сахару.

      Сидоров промолчал.

      – Так вот, – сказал Фишер. – Я уже подобрал тебе помощников. У тебя будут двое помощников. Хорошие ребята.

      – Новички.

      – Они справятся, – быстро сказал Фишер. – Они хорошо подготовлены. Хорошие ребята, говорю тебе. Один, между прочим, тоже был Десантником.

      – Хорошо, – безразлично сказал Сидоров. – У тебя все?

      – Все. Можешь отправляться, желаю удачи. Твой груз и твои люди в сто шестнадцатой.

      Сидоров пошел к двери. Фишер помедлил и сказал вдогонку:

      – И возвращайся скорее, камрад. У меня есть для тебя интересная тема.

      Сидоров притворил за собой дверь и немного постоял. Потом он вспомнил, что лаборатория 116 находится пятью этажами ниже, и пошел к лифту.

      Яйцо – полированный шар в половину человеческого роста – стояло в правом углу лаборатории, а в углу слева сидели два человека. Когда Сидоров вошел, они встали. Сидоров остановился, разглядывая их. Им было лет по двадцать пять, не больше. Один был высокий, светловолосый, с некрасивым красным лицом. Другой пониже, смуглый красавец испанского типа, в замшевой курточке и тяжелых горных ботинках. Сидоров сунул руки в карманы, привстал на цыпочки и снова опустился на пятки. «Новички», – подумал он и ощутил вдруг приступ такого сильного раздражения, что сам удивился.

      – Здравствуйте, – сказал он. – Моя фамилия Сидоров.

      Смуглый показал белые зубы.

      – Мы знаем, Михаил Альбертович. – Он перестал улыбаться и представился: – Кузьма Владимирович Сорочинский.

      – Гальцев Виктор Сергеевич, – сказал светловолосый.

      «Интересно, кто из них был Десантником, – подумал Сидоров. – Наверное, этот испанец, Кузьма Сорочинский». Он спросил:

      – Кто из вас был Десантником?

      – Я, – ответил светловолосый Гальцев.

      – Дисциплина? – спросил Сидоров.

      – Да, – сказал Гальцев. – Дисциплина.

      Он посмотрел Сидорову в глаза. У Гальцева были светло-голубые глаза в пушистых женских ресницах. Они как-то не шли к его грубому красному лицу.

      – Что же, – сказал Сидоров. – Десантнику надлежит быть дисциплинированным. Любому человеку надлежит быть дисциплинированным. Впрочем, это не мое мнение. Что вы умеете, Гальцев?

      – Я биолог, – сказал Гальцев. – Специальность – нематоды.

      – Так, – сказал Сидоров и повернулся к Сорочинскому. – А вы?

      – Инженер-гастроном, – громко отрапортовал Сорочинский, снова показывая белые зубы.

      «Прелестно, – подумал Сидоров. – Специалист по червям и кондитер. Недисциплинированный Десантник и замшевая курточка. Хорошие ребята. Особенно этот горе-Десантник. Спасибо вам, товарищ Фишер, вы всегда обо мне заботитесь». Сидоров представил себе, как Фишер, придирчиво и тщательно отобрав из двух тысяч добровольцев состав межпланетных групп, посмотрел на часы, посмотрел на списки и сказал: «Группа Сидорова. Курилы. Атос – человек деловой, опытный человек. Ему вполне достаточно троих. Даже двоих. Это же не на Меркурий, не на Горящее Плато. Дадим ему хотя бы вот этого Сорочинского и вот этого Гальцева. Тем более что Гальцев тоже был Десантником».

      – Вы подготовлены к работе? – спросил Сидоров.

      – Да, – сказал Гальцев.

      – Еще как, Михаил Альбертович, – сказал Сорочинский. – От зубов отскакивает!

      Сидоров подошел к Яйцу и потрогал его прохладную полированную поверхность. Потом он спросил:

      – Вы знаете, что это такое? Вы, Гальцев.

      Гальцев поднял глаза к потолку, подумал и сказал монотонным голосом:

      – Эмбриомеханическое[1] устройство МЗ-8. Механозародыш, модель восьмая. Автономная саморазвивающаяся механическая система, объединяющая в себе программное управление МХФ – механохромосому Фишера, систему воспринимающих и исполнительных органов, дигестальную систему и энергетическую систему. МЗ-8 является эмбриомеханическим устройством, которое способно в любых условиях на любом сырье развертываться в любую конструкцию, заданную программой. МЗ-8 предназначен…

      – Вы, – сказал Сидоров Сорочинскому.

      Сорочинский

1

Эмбриомеханика есть наука о моделировании процессов биологического развития и теория конструирования саморазвивающихся механизмов.

Примечание авторов