Кража с обломом. Дарья Калинина

омешательства: она никак не может решить, кого ей предпочесть, поэтому чаще всего оказывается с носом и выходит замуж по любви. Но то в романах, а в жизни все не так, господа с толстыми кошельками не торопятся с содержимым этих самых кошельков расставаться. Поэтому лишь одним покровителем Марише было ну никак не обойтись. И, даже обеспечив себя двумя-тремя постоянными, Мариша не чувствовала себя застрахованной от возможных неувязок. Вот и сейчас один из ее друзей отзвонился ей. И ладно бы просто так или для того, чтобы узнать, как ее драгоценное здоровье и настроение, нет же. Заявил, что запланированная встреча отменяется из-за его просто катастрофической занятости, и был таков.

      Мариша повесила трубку и призадумалась. В связи с тем, что отмененное рандеву предполагалось в кафе, Мариша не стала обедать дома, а ведь уже наступило время ужина.

      – Катастрофа, – сообщила она своей кошке, заглянув в девственно-чистый холодильник и прихлопнув дверью невесть откуда явившееся усатое насекомое и свои надежды на кое-какой домашний ужин.

      Двое оставшихся в резерве приятелей в дело сегодня употреблены быть не могли. Один был припахан суровой супругой присматривать за ребенком, а другой, по своему обыкновению, болтался где-то между Мадридом и Таганрогом. Свои перелеты он не планировал заранее, как делают все нормальные люди, а назначал их стихийно, повинуясь зову ветра в небе или, что более вероятно, властному велению своей чековой книжки.

      Что оставалось Марише? Оставалось пойти на панель. Впрочем, можно выразиться более деликатно, но суть от этого не поменялась бы, а перед самой собой Мариша не видела нужды лицемерить. Но этим злоключения вечера не закончились, они, можно сказать, только начинались.

      – Оказывается, у меня больше проблем, чем я предполагала, – заметила Мариша, адресуясь к равнодушному пространству своей квартиры и не менее равнодушной Дине, своей кошке. Полки шкафа горько разочаровали Маришу отсутствием пусть одной, но целой пары колготок, не говоря уж о такой ценной вещи, как чулки с подвязками. – Но на улице ведь лето, – бодро отметила затем Мариша, – значит, вовсе не обязательно напяливать всю эту сбрую на себя. Пойду а-ля натюрель.

      Марише порой случалось впадать в крайности по части одежды. Поэтому она привычно натянула только синий сарафан в крупный белый горох не только на идеально голое, но и очень чистое тело. Даже волос на нем не было. Они были еще несколько дней назад весьма тщательно удалены кремом, и теперь Маришины ноги покрывала нежная щетинка вновь отрастающих волосков. Дефект, о котором Маришу в магазине забыли предупредить. Но сегодня свои ноги трогать Мариша никому и не позволила бы. И крем на них наносить тоже. Этим Мариша занималась сама, не доверяя любовникам. Она и вообще редко им доверяла, что отнюдь не говорило об отсутствии их достоинств. Просто достоинства свои они, будучи людьми скромными, не выпячивали, а, напротив, всячески берегли от постороннего глаза. А уж Марише и вовсе стыдились продемонстрировать, видимо, опасаясь унизить ее сознанием их неоспоримого перед ней превосходства.

      – Ну, Дина, – обратилась Мариша к своей кошке, которая буквально только что вернулась, очень довольная, со своих кошачьих посиделок, – ты остаешься на хозяйстве.

      Дина не возражала. Она была очень покладистой кошкой, а может, ей было на все плевать. Маришу возвращение кошки взбодрило и воодушевило. Она увидела в нем доброе предзнаменование. У Дины было чутье на готовящиеся застолья. Она обычно появлялась, когда предполагала застать в доме еду или ожидала поступление таковой в хозяйские закрома в самое ближайшее время. Кто-то может усомниться, но Дина редко промахивалась. Повинуясь внутреннему голосу или оттенку закатного неба, она, как хорошо воспитанная кошка, всегда приходила за час-другой до того, как еда возникала в доме, чтобы не дать повода заподозрить ее в низменных инстинктах. Но все почему-то подозревали. Сейчас жратвы в доме не было, а Дина была. Выводы, как говорится, напрашивались.

      Итак, Мариша с легким сердцем вышла в люди. Люди ее не порадовали. Каждый второй припозднившийся мужичок был навеселе, а стало быть, годился для ее целей, если бы не состояние бумажника. Нет, искать следовало подальше от дома, где-нибудь на Бродвее или в крайнем случае на Староневском. Маришин желудок подсказывал, что это именно так.

      Пересчитав деньги, уцелевшие от последнего кутежа в дружеском кругу, Мариша убедилась, что их хватит либо на стакан сока в престижном месте, либо на кружку пива в заведении средней руки. Или можно было положиться на волю случая и не связываться ни с какими кафе, а просто неторопливо прогуляться по улицам. И если в течение пары часов ужин не наклюнется, пропить их в какой-нибудь грязной пивнушке. Но Мариша сомневалась, что такое возможно с ней. Она была уверена в себе, начиная от носков плетеных кожаных туфелек и кончая нежной россыпью веснушек на слегка вздернутом носу. Ни один мужчина, находящийся в здравом рассудке, не смог бы проскользнуть мимо ее пышной белокурой гривы, если бы Марише вдруг потребовалось его внимание.

      Итак, собой-то Мариша была довольна, а вот встречающейся дичью не очень. Попадалась по большей части мелочь и голытьба, с которой не стоило связываться, чтобы не потерять время на бесплодные разговоры.

      – Пошли