Брачный вопрос ребром. Елена Логунова

и довольно жалко – как свободолюбивые индейцы в резервации. И только эта шляпа всем своим видом давала понять, что ее дух не сломлен, убеждения крепки, а внутренний мир непременно должен быть богат, что могла обеспечить далеко не каждая голова. Очевидно, именно поэтому прекрасную шляпу до сих пор не купили, хотя она продавалась уже с хорошей скидкой.

      Я поняла, что мы созданы друг для друга, и назвала ее Мой Гордый Чингачгук.

      Уже на следующий день мы с Чингачгуком вышли на тропу войны. В шляпе и подходящем к ней пальто вид у меня был сокрушительно элегантный, и Петрик, заботливо поправив мне шарфик, уверенно напророчил:

      – Сегодня в твою жизнь наконец войдет идеальный мужчина!

      – А ты тогда куда денешься? – хмыкнула я, не спеша уверовать в предсказание.

      Во-первых, Петрик далеко не Нострадамус. Во-вторых, его представление об идеальном мужчине существенно отличается от моего. И слава богу, если честно, потому что в противном случае мы бы отбивали друг у друга кавалеров, а это не способствует крепкой дружбе.

      Мне бы не хотелось потерять Петрика. Он добрый, чуткий, понимающий и тоже не обрезает кутикулы и предпочитает вульгарной алой эмали бесцветный лак. А еще он готовит бесподобные запеканки, пьет только красное сухое, не курит и вовремя вносит свою половину платы за квартиру, которую мы снимаем на двоих. В общем, Петрик мне как младший брат, старшая сестра и лучшая подруга – три в одном.

      – Я никогда тебя не оставлю, моя бусинка! – пообещал Петрик и чмокнул губами воздух, не имея возможности подарить мне братско-сестринский поцелуй в лоб, уже прикрытый гордой шляпой.

      Бодро цокая по ступенькам каблуками, я вышла во двор и скривилась.

      На календаре было двадцать первое апреля, на дворе – восьмидесятое февраля.

      Снег, правда, давно сошел, но ночью снова ударил мороз, и замерзшая земля под каблуками звенела, как колокольчики оленей Санта-Клауса. Желтые глазки цветочков, отважно пробившихся сквозь корку прошлогодних листьев, таращились в небо откровенно шокированно. Вместо ожидаемых пчел в воздухе мощно гудел вопрос: «Доколе?!» Лютикам, как и мне, страстно хотелось, чтобы весна уже отправила зиму по этапу на Колыму – или куда там уходят осужденные обществом метели и морозы.

      Я представила себе это в лицах:

      – Ты вообще в курсе, что уже двадцать первое апреля? – сквозь зубы спрашивает Зиму Весна, наскоро сооружая высокий начес почкам на вербе.

      – Да иди ты! – неуверенно отзывается Зима, стряхивая иней с ресниц и озираясь. – А где же тогда все это – распахнутые окна, реклама кондиционеров и женщины, на бегу переобувающиеся из валенок в босоножки?

      – Ща все будет, ты только подвинься! – И Весна щедро брызгает лаком на лютики.

      С другой стороны, в наших краях стоит только весне скомандовать столбику термометра «Подъем!», как он рвется ввысь, точно истребитель вертикального взлета. «Поднимается медленно в гору» – это не про него, а мне не хотелось слишком скоро отправить прекрасную новую шляпу пережидать теплое время года на темной полке в шкафу.

      Эта шикарная шляпа была первой в моей жизни. До сих пор моя голова имела дело исключительно с функциональными уборами – младенческими чепчиками, трикотажными колпачками, панамками, вязаными изделиями с помпонами и без оных, бейсболками, резиновыми шапочками для бассейна, разнообразными банданами и одной меховой ушанкой, о которой я вспоминаю с сожалением и стыдом, потому что по моей вине ее съела моль.

      Шевелюра у меня не особо густая, и прежде я предпочитала ходить простоволосой в любую погоду, чтобы не портить прическу. Ныне же я поняла, что предыдущая жизнь не подготовила меня к ношению шляпы. Как только дунул ветер, стало ясно, что мы можем внезапно расстаться! Уж не знаю, о чем думали производители шляпы, не предусмотревшие ни завязок, ни резиночки под подбородком!

      – Мне как держать тебя? Ушами изнутри?! – неласково гаркнула я на Чингачгука, орлом воспаряющего над моей макушкой.

      Реакция у меня хорошая. На короткой дистанции через двор непокорная шляпа трижды пыталась взлететь, но всякий раз я вовремя останавливала ее, бесцеремонно шлепая себя ладонью по голове. Должно быть, это сказалось на моих умственных способностях, иначе я сообразила бы, что за пределами двора-коробки ветер будет сильнее, и загодя ухватила бы Чингачгука за поля двумя руками.

      Сначала мне везло. Я вышла на улицу и под прикрытием сплошной стены голубых елочек благополучно добралась до светофора. Но когда я чинно-благородно на зеленый перешла на другую сторону улицы, мой Чингачгук решил, что все, зов прерий более игнорировать невозможно. И взмыл стремительно и неудержимо, презрев мой горестный вопль.

      И что бы там о себе ни думал мой блудный Чингачгук, определенно выяснилось, что летные характеристики фетровой шляпы гибридной модели «стетсон-канотье» не слишком впечатляющи. Стильная серая шляпа, похожая на радиоуправляемую модель летающей тарелки, взлетела на пару метров вверх, а потом стремительно понеслась наперерез дорожному движению, быстро теряя высоту.

      Я малодушно зажмурилась,