Я умею летать. Андрей Егоров

      ***

      У меня в очередной раз прихватило печень. Фельдшер скорой считал себя парнем «что надо».

      – Не д-дрейфь, С-Серега, – сказал он, слегка заикаясь, – я тебя в такую больничку отвезу – закачаешься!

      – Не хочу, – говорю, – качаться, хочу оставаться прямоходящим.

      – Б-будешь ходячим, – отвечает радостно, – и совсем даже не под себя ходячим… ха-ха-ха. Т-тебя там подлечат, на н-ноги поставят. И сможешь опять водяру глушить в неограниченных количествах.

      Он хохотнул. В этот момент я даже пожалел, что имя ему свое назвал. Ну что это за фамильярность, в самом деле! С-серега! Какой я ему С-серега?! Да еще «водяра» эта… Если печень у человека больная – непременно в алкоголики запишут!

      Почувствовав отвращение ко всему на свете, я отвернулся к закрашенному белым окну. Сквозь процарапанную в краске дырку мелькали деревянные домики и припорошенные снегом деревья – явно не городской пейзаж.

      – Куда это мы? – спросил я.

      – Б-больничка в пригороде, – пояснил фельдшер, – д-да т-ты не д-дрейфь, С-серега, я ж плохого не посоветую… Там такие врачи, что и м-мертвого на ноги п-поставят. З-зуб даю.

      – Ясно, – рассеянно кивнул я. Уверенности в том, что на ноги поставят, не было – только глухая тоска и желание послать все и вся к черту. В общем, мой обычный депрессивный настрой. От жизни я уже не ждал ничего хорошего. Жизнь выколотила меня, как прикроватный коврик, истязая напоследок страшным недугом.

      Прибыли. Держась за больной бок, я выбрался из скорой. Неподалеку возвышался трехэтажный корпус «больнички». Нас уже ждали. Предупредительные врачи в белых халатах спешили навстречу, словно я – важный правительственный чиновник, а не простой писатель – фантаст.

      – Здравствуйте, – крикнул фельдшер издалека.

      – Здравствуйте, здравствуйте, – откликнулись они и затрясли головами дружно, как бараны в мультфильме.

      – Мое почтение, – пробормотал я, и закусил губу – накатила такая боль, что я едва не потерял сознание.

      – Так-так-так… – проговорил один из докторов, обходя меня полукругом, – что тут у нас?

      – Тут у нас печень, – с кислым видом сказал я, – очередной приступ, похоже…

      – Так-так-так, – повторил доктор, не выказав и тени сочувствия. Впрочем, к отсутствию сочувствия со стороны врачей за долгие годы лечения я успел привыкнуть. – Ну что, пойдем?

      – Я вас провожу, – взял меня под локоть тот, что помоложе, с открытым приятным лицом.

      – Не надо, – отказался я, высвобождая локоть, – сам дойду.

      – Надо, надо, – мягко сказал он. – Я помогу вам, вы не волнуйтесь.

      Тут я заметил, что врачи и толстый фельдшер как-то странно переглядываются. Словно знают что-то такое, о чем я и представления не имею.

      – Пока, С-серега, – проговорил фельдшер с какой-то слишком торжественной интонацией и поднял руку – прощался.

      – Увидимся еще, – сказал я.

      Он махнул ладонью, развернулся и полез в скорую, толстый, хамоватый фельдшер, предопределивший мое вознесение.

      Палата, куда меня поселили, совсем не походила на больничную, скорее – на комфортабельный гостиничный номер. С душевой кабиной и туалетом. На тумбочке, дополняя уют, стояли цветы в синей вазе. На стенах висели картины – пейзажи и портрет какого-то мрачного типа в круглых очках. Огромное зеркало занимало почти половину стены. На стуле лежала аккуратно сложенная пижама, рядом стояли тапочки. Я сел на широкую кровать и вздохнул…

      Моя бывшая жена считала меня неудачником, потому, наверное, и ушла от меня однажды осенью. Она, бывало, кричала мне в порыве накатившей на нее беспричинной ярости:

      – От таких, как ты, нет никакого проку! Что ты можешь?! Ну что ты можешь?! НИ-ЧЕ-ГО!

      – Я умею летать, – отвечал я.

      – Другие мужики, как мужики, покупают квартиры, меняют машины!..

      – Любовниц, – вставлял я и тут же жалел об этом. Своими шутками я выводил ее из себя до крайности.

      – Все бы тебе шутить! – орала она. – Ты – бестолочь! Бесполезный предмет мебели!

      – Вовсе нет, – возражал я, – я летать умею.

      – Что ты заладил одно и то же?! Вот тоже выдумал глупость. Что ты хотя бы сказать этим хочешь?! Нет от тебя никакого проку!

      – Как же нет, если я летать умею…

      Со временем ей все же удалось убедить меня в том, что я неудачник. Лузер из лузеров. Эта мысль приходила ко мне постепенно, после каждого очередного скандала, я подолгу стоял на балконе, курил, смотрел на звезды и думал. С возрастом все меньше веришь в свою счастливую звезду, все чаще осознаешь, что многое ты уже не успеешь сделать. Вспоминая свою жизнь до болезни, я не мог припомнить, чтобы мне хотя бы раз по-настоящему повезло. Всякий раз, чтобы что-то получить, мне приходилось прилагать слишком много усилий. Ничто и никогда не давалось мне просто так, с бухты-барахты. Всю свою жизнь я карабкался на скалы, и неизменно срывался вниз, на острые камни.

      –