Калмыцкие народные сказки. Народное творчество

вца. Калмыкия – самая «безлесая» территория нашей страны, полупустыня. Засухи здесь обычное дело. Реки Калмыкии небольшие и летом часто пересыхают. Лишь в одном узком месте Калмыкию пресекает могучая Волга. А с другого края её земли омывает Каспийское море.

      Раньше калмыки круглый год кочевали по степям, пасли овец, коров, коз и верблюдов. Охотились на сайгаков. Когда-то их здесь было много. Теперь же – это редкое животное, и в нашей стране встретить его можно только в Калмыкии, и то сложно найти.

      Жили люди в войлочных юртах и кибитках. Кибитки почётных людей можно было узнать снаружи по белому войлоку. А внутри стены таких кибиток часто бывали обиты шёлковыми материями, полы устланы персидскими коврами. Вокруг ставились кибитки попроще.

      Калмыки обыкновенно переезжали от десяти до пятнадцати раз в год, следуя туда, где больше корма для скота. Одновременно выезжали всем улусом (посёлком). Верблюды и волы несли на себе домашнюю утварь. Жёны и дети ехали верхом на лошадях в лучших нарядах. В Калмыкии прекрасными наездниками были не только мужчины. В пути пели и рассказывали истории. Послушай эти истории и ты.

      Храбрый Мазан

      Давно это было. Ни меня, рассказчика, ни вас, читатели, ни отцов ваших на свете тогда не было. Жил в одном хотоне[1] бедный калмык. Был он слабый, часто болел, прожил недолго и умер. Остались у него жена и крошка-сын.

      Что делать бедной женщине? Пошла она с ребёнком к доброму старику – дяде мужа. Взял подслеповатый старик на руки новорождённого мальчика, долго смотрел на него, внимательно.

      – Как звать мальчика? – спрашивает.

      – Мазан.

      – Смотри, сноха, – говорит старик, – родился у тебя непростой мальчик. Вырастет – богатырём будет…

      Часто вспоминала мать слова старика. Но не сбывались они. Рос Мазан некрасивым, неуклюжим мальчиком. Голова у него была большая, будто котёл. Живот на шар походил, а ноги, что палочки тонкие. Одно утешало – был Мазан добрым, ласковым.

      Все жалели мать, что единственный её сын таков. По ночам не раз плакала мать Мазана: гладит спящего мальчика, втихомолку горькие слёзы льёт.

      Один только старик на своём стоит. Дряхлым он стал, ослеп совсем. А как приласкает Мазана, по волосам мальчика высохшей рукой проведёт, так и твердит:

      – Не мог я ошибиться. Не таким будет твой мальчик. Не пришло ещё его время. Сына крепче жизни люби, расти его, береги.

      Так и шёл год за годом. Подрос Мазан, юношей стал.

      Однажды пошёл он вместе с табунщиками лошадей у колодцев поить. Пришли к колодцам и видят – расположился около них на отдых караван: верблюды, лошади, палатки, повозки… Из далёких мест караван пришёл.

      Увидел Мазан – на одной повозке лук со стрелами лежит. Заблестели глаза у мальчика, подошёл он к повозке, рассматривает луки, трогает, а взять не смеет. Заметил это один из путешественников и решил посмеяться над слабеньким, неуклюжим мальчиком.

      – Что ж, – говорит, – смотришь, а взять не смеешь? Выбери себе лук, постреляй.

      – Можно? – спросил Мазан.

      – Конечно, можно. Позволяю тебе из любого лука стрелу пустить.

      Собрались у повозки люди смотреть, как это Мазан из лука стрелять будет. А Мазан, не долго думая, выбрал самый большой лук. Не то что юноша, не каждый взрослый мужчина, смог бы его тетиву натянуть.

      Взял Мазан лук, стрелу вложил, мигом тетиву натянул, так что концы лука сошлись, и пустил стрелу. Все так и ахнули. Вышли взрослые мужчины, пробуют тот лук, да не в силах и на вершок тетиву оттянуть.

      Попросил Мазан продать ему лук, из которого стрелял он. Запросил путешественник высокую цену – косяк лошадей[2].

      – Берёшь? – спрашивает.

      – Беру, – говорит Мазан и велит табунщикам отдать косяк лошадей.

      Побежали табунщики к дяде отца Мазана, старику дряхлому, жалуются на юношу, рассказывают, как тот из лука стрелял, и как за лук путешественник теперь требует косяк лошадей отдать.

      Улыбнулся старик и говорит:

      – Не спорьте. Отдайте моих лошадей, пусть Мазан себе крепкий лук купит. Не ошибся я, значит. Долго ждал, что Мазан силачом станет и свой народ защищать будет. Дождался.

      Скоро по всем хотонам пошла о Мазане слава. С утра до ночи стрелял Мазан. Стрелы его на сотни вёрст летели, и ни разу он не промахнулся. Ни один стрелок не мог сравниться с Мазаном. Умён он стал, ловок, смел. Никто не узнал бы теперь в сильном молодце Мазане хилого и нескладного мальчишку.

      Крепко любил Мазан свой народ. Справедливым был. Защищал бедных и честных людей.

      Однажды утром проснулся Мазан от сильного шума. Прислушался – мужчины кричат, женщины и дети плачут. Вскочил Мазан, быстро оделся и выбежал из кибитки. Видит – приближается батар[3] Байхтан-Эретын. Где батар тот злой появится, там нищета –

1

Селении в несколько кибиток (крытых повозок), кочевавших вместе.

2

Жеребец, несколько кобылиц и их жеребята.

3

Богатырь.