Лабрум. Максим Досько

ителях разного размера и качества, все листы пронумерованы и каталогизированы, хранились в нескольких полиэтиленовых пакетах. Из-за неблагоприятных условий хранения и невысокого качества бумаги некоторые листы разрушены частично или полностью, фотографии же сохранились очень хорошо, так как были герметично упакованы плотной полиэтиленовой пленкой. Начало дневника утеряно полностью, вследствие этого невозможно установить точную дату проникновения на закрытую территорию, также в нем отсутствуют и данные об авторе, но личность его удалось установить, вероятнее всего, это Кристоф Раух, немецкий журналист. Кристоф Раух (от рождения Леонид Шабловский) – по национальности этнический белорус, родился в две тысячи тридцать втором году в городе Минске (в то время – столица Республики Беларусь, чуть позже – территория бывшей Объединенной Руси, сейчас – зона отчуждения), из-за известных событий, произошедших там, эмигрировал вместе с семьей в возрасте шести лет в Германию (Берлин), после смерти отца сменил имя и фамилию, работал журналистом в немецкой газете «Цайт».

      Информация, которую можно почерпнуть из этого материала, не является сколь-нибудь эксклюзивной, более того, она и не полностью достоверна, но все же многие факты, в нем описываемые, сейчас нашли свое подтверждение, общеизвестны историкам и общедоступны. Однако при всем этом материал представляет большой интерес как сведения от непосредственного участника, очевидца. Возможно, он поможет как-либо активизировать работу историков, поскольку за последнее время не было проведено достойных и серьезных исследований, касающихся восточно-европейской зоны отчуждения, а информации стало доступно существенно больше. Прикрепленные фотографии окажутся, несомненно, полезными в научной работе, в силу того, что имеется крайне мало хорошо сохранившихся снимков с закрытой территории. Кроме того, оригиналы фотографий представляют также и культурную, художественную ценность, что подтверждено соответствующими специалистами.

      Следует отметить, что публикация дневника не нарушает прав личности и моральных норм, так как записи не носят личного и интимного характера.

      Как уже было указано выше, некоторые страницы дневника утеряны, некоторые не удалось восстановить, прочесть, поэтому часть текста отсутствует. Такие фрагменты обозначены символом «[…]».

      Дневник

      […]

      Я решил вести рукописный дневник уже постфактум, после того как попал на закрытую территорию. Несколько часов назад мне удалось неимоверными усилиями пересечь границу, которая, к слову, очень хорошо охраняется. Изначально планировался видеорепортаж, но камера вышла из строя, точнее даже не включилась вовсе. Конечно, я предусмотрел, что камера может быть сломана или утеряна при пересечении границы, и взял запасную, компактную. Но не работает и она… Возможно, удастся починить хотя бы одну из двух камер, хотя в этом я очень сомневаюсь, потому что помимо этого не работает вообще никакая электроника, которая есть у меня с собой: ноутбук, спутниковый телефон, навигатор, фотоаппарат, диктофон, радиационный дозиметр. Из всего пока работают лишь наручные электронные часы, но, по-видимому, и они испорчены, так как стали явно отставать. Поэтому не смогу указывать точное время записей и событий. Выше указана дата, когда я выехал из Берлина, сейчас уже пошел четвертый день моей экспедиции (сутки добирался до границы, двое суток пришлось ждать удобного момента, только сегодня рано утром чудом удалось прорваться). С собой есть небольшая записная книжка и немного другой бумаги (некоторые документы, карты, бумага для гигиенических нужд), пока буду вести записи на том, что есть, максимально экономно. Дневник намерен вести с той же целью, с которой планировалось снимать видео. […] Известно несколько десятков случаев проникновения людей на территорию зоны, но, насколько я знаю, никому еще не удалось вернуться или им вернуться не дали, по крайней мере достоверных свидетельских показаний об этом нет. Полученная мной информация, пусть лишь и в форме рукописного дневника, окажется крайне важной для интересующихся и небезразличных людей.

      […]

      В узких кругах эту закрытую территорию называют сейчас «Лабрум» (Labrum). Это название предложил профессор Дорнер, и оно заменило официальное кодовое обозначение территории. Как известно, любые самовольные исследования темы, распространение информации, публичные обсуждения и тому подобное запрещено, что вот уже многие годы вызывает недовольство в академической среде, так как это определенно нарушает свободу слова и право на свободное получение знаний. Но в Германии, как и в подавляющем большинстве стран мира, тема Лабрума относится к сфере государственной безопасности, что позволяет пресекать любые действия без объяснения причин. Конечно, подпольно информация передается, есть интересующиеся, тема изучается, однако до сих пор нет главного – хоть каких-либо сведений очевидцев непосредственно с территории Лабрума. Профессор Дорнер (это псевдоним, настоящее имя по понятным причинам здесь я указать не могу) является одним из наиболее осведомленных людей в этой области и вообще негласным руководителем научного подполья. Именно встреча и разговор с ним во многом и сподвигли меня отправится в зону, в Лабрум. По мнению профессора, необходимо чтобы была полностью рассекречена