Большие сказки (сборник). Эдуард Успенский

по пустым дачным переулкам.

      Около дачи номер восемь валялся совок.

      На даче номер пять висели трусики.

      На крайней пятнадцатой даче развевались огромные сиреневые трусищи.

      И только одна вечно заколоченная дача у самого леса почему-то расколачивалась. Какой-то меховой пузатый гражданин, дымя трубкой, отдирал ломиком щиты от окон.

      Люся так и наполнилась любопытством, как парус ветром. Её приподняло и понесло к этому дому.

      Батюшки! Гражданин был барсук. Ростом повыше Люси. Важный и с повадками дворника из хорошей семьи.

      – Здравствуйте! – сказала девочка.

      – Здравствуйте! – ответил барсуковый гражданин. – Вы думаете – я дворник? Я – директор. А дворник я на полставки. У нас с персоналом трудности.

      Он отвлёкся на Люсю. Тут большой щит, оставленный без присмотра, под своей тяжестью отлип от стены и полетел вниз.

      Сейчас прихлопнет директора!

      И точно – раздался треск, и дворниковый директор, накрытый щитом, рухнул наземь.

      Люся почувствовала себя виноватой и бросилась поднимать его.

      – Ничего, ничего! – говорил барсук. – Лишь бы щит был цел!

      Со щитом ничего не сделалось.

      – А вы по объявлению пришли? Или просто так? – спросил директор.

      – По какому объявлению?

      – Вон по тому. Которое висит у входа.

      Люся вернулась ко входу на участок и прочла объявление на доске. Оно было такое:

      – Это очень интересно! – сказала Люся строгим, взрослым тоном. – Но я хотела бы посмотреть учеников.

      – Сейчас я их вам покажу, – сказал барсуковый дворник. – Пройдёмте в директорскую.

      Они вошли в небольшой щитовой домик, стоявший на этом же участке.

      Там на стене висела фотография класса. Фотография как фотография. Впереди ученики поменьше, сзади посолиднее и помордастее. Но все они были звери. Меховые, ушастые и глазастые.

      – А что? – сказал барсук. – Вполне достойные интернатники.

      – Очень достойные интернатники, – согласилась Люся. – И они будут меня слушаться?

      – А как же? А то им не дадут большой разлинованной Хвалюндии в конце года.

      – Тогда другое дело, – важно сказала девочка, хотя она и в глаза не видела большой разлинованной Хвалюндии. – Тогда я согласна.

      – Остается только договориться об оплате. Я думаю, четыре хендрика – это нормальная плата.

      – Нормальная, – сказала девочка. – Для начала. А потом посмотрим.

      Люсе понравилось, как она себя вела. Очень правильно. А что такое хендрики? Это деньги или вещи? Можно на них купить зонтик или куклу? Можно их дарить на день рождения? Тогда четырьмя подарками для своих друзей она уже обеспечена.

      Барсуковый директор и девочка вместе были счастливы.

      – Может, чаю хотите помидорового?

      – Нет, спасибо.

      – А то, если желаете, я могу угостить вас свежевымытой картошкой.

      – Мне что-то сейчас не хочется свежевымытой картошки, – светски отказалась девочка.

      Барсук наклонился к ней и заговорщицким голосом сказал:

      – У меня ещё есть засахаренная красная свёкла для самых важных гостей. Давайте откроем кругляшок.

      – Я обожаю засахаренную свёклу, – сказала Люся. – Но не следует открывать. Отложим до другого раза.

      Кажется, директор расстроился. Видно, важные гости приходят не часто, и неизвестно, когда ещё он сможет раскупорить эту засахаренную гадость в кругляшке.

      – Значит, я жду вас в следующее воскресенье в десять. Интернатники как раз прибудут и будут готовы. Простите, а как вас зовут?

      – Люся Брюкина.

      – Прекрасная фамилия. Очень аристократическая. – Он с удовольствием повторил: – Люся Брюквина! А меня зовут Мехмех.

      – Мехмех? А отчество?

      – Мехмех это и есть с отчеством. Потому что полностью я – Меховой Механик.

      Тут заревел гудок грузовика с участка Люсиных родителей. И Люся помчалась к своим, грузить вещи. Шкафы, диваны, лампочки и газовые плиты.

      На первый урок она решила надеть строгое коричневое платье, которое папа привёз ей из заграничной командировки. Жёлтые осенние сапоги и меховую шапку. Только она не знала – стоит ли ей накрасить губы или это непедагогично? А папе с мамой она ничего рассказывать не стала. Зачем осложнять им жизнь?

      Междуглавие первое

      Между двумя воскресеньями

      События на неделе были такие: Карина Мариношвили, главная Люсина подруга, влюбилась в старосту Игоря Трофимова. А Игорь Трофимов сказал, что она бестолковая и шумная. Что Катя Лушина лучше: она любит зверей. Папа окончательно заявил, что он не домработница и что не надо из журналиста делать