Принцип Леонарда. Константин Костенко

      Фердинанд – королевский советник, механический человек, на вид около 40 лет.

      Тыква – старший лакей, 70 лет.

      Октавия – женщина из простонародья, 43 года.

      Селестина – принцесса, сестра Августы, 20 лет.

      Репортерша.

      Фотограф.

      Два королевских охранника.

      Две рифмы.

      Жители королевства.

      Действие происходит в столице Королевства Заснеженных Скал городе Зигельбложеке и на поверхности Луны.

      Первый акт

      I часть

      Королевский дворец, будуар. В соседней комнате с небольшими паузами играют на фортепиано: светлая, живая мелодия. Королева Мария Клементина, полноватая дама в короне, сидя в кресле, вышивает на пяльцах. К подлокотнику прислонена трость. Рядом на столе – ворох вскрытых писем, ваза с орехами, молоточек. В дверях показывается Себастьян: умное располагающее лицо, но не красавец. При нем папка с бумагами и деревянные счеты.

      Себастьян. Ваше величество… Заняты? Можно?

      Мария Клементина. Себастьян, когда вы в последний раз видели, чтобы я занималась чем-нибудь полезным? Как и положено старой больной королеве, занимаюсь обычными пустяками. Сижу и вышиваю уже, наверное, стотысячный платок. Вряд ли у нас во дворце найдется столько носов, сколько платков я успела нашить. Что у вас? Снова что-то подписать?

      Себастьян. Принес смету на строительство сельской школы. Помните, мы говорили? Вы согласились, что сельских ребят нужно обучать.

      Мария Клементина. Подайте перо и чернила. Это, пожалуй, единственная польза от моего никчемного существования: подписываю иногда важные документы.

      Себастьян. Но я хотел, чтобы мы еще раз все просчитали. Вы должны видеть, что выделенные средства потрачены разумно и с толком.

      Мария Клементина. Дорогой Себастьян, я полностью полагаюсь на вас. Знаете, что говорил о вашем незабвенном отце мой покойный супруг? Он называл его своим рациональным умом. Что уж говорить обо мне, старой рассеянной кляче. Мне тоже необходим свой рациональный ум и умение вести дела в королевстве.

      Себастьян. Спасибо, я тронут. И все же, позвольте заметить…

      Мария Клементина. Держите ровно, иначе посажу кляксу.

      Себастьян.…вы напрасно говорите о себе в таком тоне. Боюсь, с моей стороны это прозвучит как бестактность, но все же хотелось бы напомнить…

      Мария Клементина. Знаю. У меня, на ваш взгляд, цветущий возраст…

      Себастьян. Именно так.

      Мария Клементина.…и все, что мне требуется, – это как можно чаще волочить больные ноги и регулярно бывать на свежем воздухе. Голубчик, я слышала это уже миллион раз.

      Себастьян. Но вы этого не делаете.

      Мария Клементина. Жду подходящего момента. Почту еще не приносили?

      Себастьян. Спущусь вниз, спрошу у Тыквы.

      Мария Клементина. Постойте. Принцесса Августа не выходила к завтраку. Я просила узнать, что с ней.

      Себастьян. Сказала – не голодна.

      Мария Клементина. Не заболела ли? Хотя, судя по звукам… Музыка – это ведь отображение состояния души, не так ли?

      Себастьян. Думаю, да.

      Мария Клементина. У нас с ней столько забот, голубчик. Поиски подходящего жениха отнимают мое последнее здоровье. Порой кажется, что это не моей дочери, а мне нужно выйти замуж. Все бы хорошо, но Августа ужасно требовательна.

      Себастьян. Ее можно понять. Решается ее судьба.

      Мария Клементина. Да, но подумайте: три месяца прошло с тех пор, как я попросила разослать в редакции зарубежных газет объявление: «Молодая принцесса ищет высокопорядочного и образованного принца». Немалый срок, согласитесь.

      Себастьян. Согласен.

      Мария Клементина. За это время можно было подыскать подходящую партию, отгрохать свадьбу и провести медовый месяц. Некоторые из известных мне молодых особ королевской крови так бы и поступили. Только не моя дочь. Я говорила с ней… По-моему, она ждет героя книжных романов.

      Себастьян. Идеальных людей не бывает.

      Мария Клементина. Думаете, я ей этого не говорила? Дорогой Себастьян, мое сердце обливается кровью. Боюсь, как бы она не осталась одна. Превратиться в мою копию – что может быть печальнее? (Промокает платком слезы.)

      Входит Тыква, осанистый и серьезный до чопорности, в ливрее, с пачкой писем и газет в руках.

      Тыква. Почта, ваше величество.

      Мария Клементина. Я вижу, там несколько писем. Тыква, дружочек, оставьте их на столе. Да глядите, чтобы не перемешались