Проклятие Пражской синагоги. Лена Обухова

в чем? – Голос Карела прозвучал непривычно мягко, «нормально», без характерной манерности, которая много лет являлась неотъемлемой частью его эпатажного поведения.

      – Может, сначала это и была обида, – признал Войтех после недолгого молчания и еще одного большого глотка джина. – Но она улетучилась довольно быстро. Осталось только ощущение того, что я их разочаровал. Обоих, каждого по-своему. Я добился того, к чему стремился, но все испортил.

      – И? – не понял Карел. Он допил свой джин и дал знак бармену повторить. – Войта, я тотальное разочарование для наших родителей лет с десяти. Это не мешает мне раз в две недели обедать у них и раз в два-три дня разговаривать с ними по телефону. Кстати, будь ты здесь или хотя бы звони из своей России, раз уж тебе там так нравится, мы могли бы поделить объем общения на двоих, я один столько тяну с трудом, у меня, знаешь ли, куча дел в магистрате, а теперь еще клуб… – Он вздохнул и покачал головой.

      Войтех молчал. Он смотрел на свой стакан с остатками джина и тающим от тепла рук льдом и не знал, что на это сказать. В чем-то Карел был прав: он ни разу в жизни не поступал так, как хотели родители, всегда выбирая свой путь сам. Они огорчались, ругались, угрожали и шантажировали его, но при этом у них всегда оставались хорошие отношения. Они могли разругаться насмерть, не разговаривать два дня, а потом продолжали общаться как ни в чем не бывало.

      У него же всегда было по-другому. Сколько Войтех себя помнил, он старался угадать, чего от него ждут, и оправдать эти ожидания. Он всегда стремился угодить обоим и самым большим испытанием для него становились те моменты, когда желания и ожидания родителей расходились. Так было в свое время с его потенциальной карьерой второго в истории Чехии космонавта и планируемой женитьбой. Все знали, что эти пути исключают друг друга. Отец мечтал, чтобы сын выбрал карьеру, мать – свадьбу. Войтеху тогда пришлось решать, чего он сам хочет больше. Он выбрал невесту, но свадьба так и не состоялась, что вернуло его на первый путь. Отец приложил немало усилий, чтобы у сына все получилось, задействовал все свои связи. Конечно, он не ожидал, что Войтех после полета начнет твердить про НЛО, пойдет на конфликт с начальством и со скандалом уйдет из ВВС Чехии.

      – Думаешь, он вообще хочет меня видеть? – спросил Войтех так тихо, как будто говорил с самим собой, но Карел услышал.

      – Папа? Знаешь, он у нас, конечно, человек непростой, любит давить и подчинять. Он же генерал, что тут сделаешь? Отец полжизни командовал людьми, которые ему подчинялись, и когда эта схема не работает, он становится невыносим, да. Зато мы оба знаем, что из нас двоих он всегда гордился только тобой. Он любит нас обоих, но сын, который разбирается в оттенках краски для волос, носит пирсинг и татуировки и скачет по сцене, вытворяя непотребные вещи со стойкой микрофона, не вызывает в нем ни чувства гордости, ни даже простого уважения. Я смирился с этим, когда мне было пятнадцать, а он давно смирился с тем, что я живу так, как мне нравится, а не так, как он считает правильным. Я понимаю, что за это он отыгрался на твоей неустойчивой детской