Идущие на смерть. Михаил Михеев

шалась специфика менталитета. Испанцы всегда славились неважным качеством работы, высокими ценами и медлительностью. Инженеры у них были неплохие, но, увы, коррупция разъедала страну даже страшнее, чем дурацкие европейские законы, расплодившиеся сверх всякой меры, и это обстоятельство вынесло кораблю приговор. Кто-то в верхах посчитал деньги, стукнул кулаком по столу и просто закупил у Альянса десяток аналогичных кораблей, что вышло в полтора раза дешевле и впятеро быстрее.

      «Конкистадор» оказался единственным кораблем серии, и это предрешило его судьбу. Значительная часть оборудования являлась уникальной, и то, что годилось для серии, абсолютно не подходило одиночному крейсеру. Если каждая форсунка делается по спецзаказу, то содержать его становится чересчур дорого. Золотой корабль получается. Неудивительно, что, когда его двигатели выработали первичный ресурс, то вместо капитального ремонта и модернизации крейсер перегнали на орбиту периферийной планеты и подвесили здесь в качестве орбитальной крепости.

      Получилось так себе, все же крейсер, пускай и тяжелый, в качестве стационарного узла обороны не самая подходящая платформа, однако в тот момент всех это устроило. Военных потому, что они избавлялись от лишней головной боли, правительство – из-за экономии, а администрация планеты радовалась, что получила хоть какое-то прикрытие, способное держать на расстоянии безмерно расплодившихся и обнаглевших пиратов. Строительство нормальной крепости началось бы не раньше чем через пять лет, и возиться с ним будут неизвестно сколько, а тут корабль хоть и не самый мощный, но для пиратов смертельно опасный. Учитывая, что они моментально перестали появляться в окрестностях Малой Севильи, решение оказалось вполне жизнеспособным. Конечно, изначально такой расклад считался временной мерой, вот только временное – оно самое постоянное, и это справедливо не только для известных своим пофигизмом русских, но и для всех остальных.

      Сейчас в рубке «Конкистадора» горел мягкий, приглушенный свет, создающий почти интимную атмосферу. На вахте находился только второй штурман, лейтенант Мартинес. Это, конечно, нарушение устава, в рубке постоянно должны присутствовать как минимум трое офицеров, но, во-первых, корабль был не в походе, во-вторых, с дисциплиной у испанцев дело вообще обстояло паршивенько, а в-третьих, все расслабились за время несения необременительной охранной службы. Часть экипажа и вовсе пребывала на планете, благо кто-то завел здесь любовницу, а кто-то и жениться успел. Для местных, конечно, предпочтительнее был второй вариант, но и первый выглядел приемлемо – рождаемость на заселенной менее полувека назад планете оказалась низкая, чего-то на ней людям, несмотря на хороший климат, не хватало, и ученые никак не могли понять, почему. Вдобавок, на каждого родившегося мальчика приходилось три-четыре девочки, что создавало изрядные проблемы, а полигамию церковь традиционно не одобряла. Вот и радовались местные барышни заезжим молодцам.

      Командир крейсера аккуратно открыл дверь, неслышным шагом вошел в рубку. Ну да, так и есть, видны только босые ноги, вопреки правилам приличия расположившиеся прямо на пульте. Пускай сейчас панель управления заблокирована, это дела не меняет. Нельзя, и все тут, устав не для того написан, чтобы на него плевать.

      Еще капитану второго ранга Мигелю Карраско были видны не по уставу длинные каштановые волосы, отпущенные чуть не до плеч, и планшет, судя по всему, с какой-то сентиментальной книгой. Любовь Мартинес к подобной литературе уже давно стала поводом для беззлобных смешков. Конечно, читать на вахте не по уставу, но, с другой стороны, чем еще заниматься-то? Все равно корабль с орбиты никуда не денется, контроль пространства ведется автоматически, а вахтенный офицер находится в рубке, скорее, по традиции. Ну и так, на всякий случай – все же автоматика, сколь бы она ни была совершенна, может иной раз подкинуть сюрприз.

      – Кхе-кхе, – капитан деликатно кашлянул в кулак.

      – Ой!

      Скорость, которую придали лейтенанту эти нехитрые звуки, вызвала на лице Карраско улыбку. Ее он, правда, тут же спрятал – нечего показывать подчиненным, что ты готов смотреть на их нарушения сквозь пальцы. Вместо улыбки опустив ставшую за годы службы привычной маску бесстрастности, он наблюдал, как лейтенант выбирается из кресла и вытягивается в струнку. А когда это нехитрое действо закончилось, одними губами произнес:

      – Ботинки.

      Лицо лейтенанта стало красным настолько, что капитан даже испугался пожара. Стараясь не рассмеяться, он спросил:

      – Все в порядке?

      – Т-так точно, – голос лейтенанта дрожал.

      – Ну, тогда спокойной вахты, – и капитан вышел из рубки.

      Рассмеяться он себе позволил, только закрывшись в собственной каюте. Нет, вот бы никогда не подумал, что дойдет до такого. А ведь вначале все было вроде бы нормально, тем более, Каталина, только появившись на корабле, произвела совсем иное впечатление. Ну да, лейтенант Мартинес была женщиной, точнее, девушкой двадцати трех лет от роду и отъявленной феминисткой, вбившей в голову, что она не то что не хуже – круче мужчин. И на основании этой дурацкой идеи подавшей заявление в военное училище.

      Нет, женщины