Работа актера над собой (сборник). Константин Станиславский

глубоко вросшего корнями в землю.

      – Отлично! Я – дерево, столетний дуб! – решил Шустов. – Впрочем, хотя я это и сказал, но мне не верится, что это может быть.

      – В таком случае, скажите себе так: я – это я, но если бы я был дубом, если бы вокруг и внутри меня сложились такие-то и такие-то обстоятельства, то что бы я стал делать? – помогал ему Торцов.

      – Однако, – усомнился Шустов, – как же можно действовать в бездействии, неподвижно стоя на одном месте?

      – Да, конечно, вы не можете передвигаться с одного места на другое, ходить. Но кроме этого существуют другие действия. Чтоб вызвать их, прежде всего вам надо решить, где вы находитесь? В лесу, среди лугов, на горной вершине? Что вас больше взволнует, то и выбирайте.

      Шустову мерещилось, что он дуб, растущий на горной поляне, где-то около Альп. Налево, вдали, высится замок. Кругом – широчайший простор. Далеко серебрятся снеговые цепи, а ближе – бесконечные холмы, которые кажутся сверху окаменелыми морскими волнами. Там и сям разбросаны деревушки.

      – Теперь расскажите мне, что вы видите вблизи?

      – Я вижу на самом себе густую шапку листвы, которая сильно шумит при колыхании сучьев.

      – Еще бы! У вас там, наверху, часто бывает сильный ветер.

      – Я вижу на своих сучьях гнезда каких-то птиц.

      – Это хорошо при вашем одиночестве.

      – Нет, хорошего тут мало. С этими птицами трудно ужиться. Они шумят крыльями, точат клювы об мой ствол и иногда скандалят и дерутся. Это раздражает… Рядом со мной течет ручей – мой лучший друг и собеседник. Он спасает меня от засухи, – фантазирует дальше Шустов.

      Торцов заставил его дорисовать каждую деталь в этой воображаемой им жизни.

      Затем Аркадий Николаевич обратился к Пущину, который, не прибегая к усиленной помощи воображения, выбрал самое обыденное, хорошо знакомое, что легко оживает в воспоминании. Воображение у него мало развито. Он представлял себе дачу с садом в Петровском парке.

      – Что вы видите? – спрашивал его Аркадий Николаевич.

      – Петровский парк.

      – Всего Петровского парка сразу не охватишь. Выберите какое-нибудь определенное место для своей дачи… Ну, что вы перед собой видите?

      – Забор с решеткой.

      – Какой?

      – Пущин молчал.

      – Из какого материала сделан этот забор?

      – Из материала?.. Из гнутого железа.

      – С каким рисунком? Набросайте мне его.

      Пущин долго водил пальцем по столу, причем видно было, что он впервые придумывал то, о чем говорил.

      – Не понимаю! Нарисуйте яснее, – выжимал Торцов до конца его зрительную память.

      – Ну, хорошо… Допустим, что вы это видите… Теперь скажите мне, что находится за забором?

      – Проезжая дорога.

      – Кто же по ней ходит и ездит?

      – Дачники.

      – А еще?

      – Извозчики.

      – А еще?

      – Ломовые.

      – А еще кто проезжает по шоссе?

      – Верховые.

      – Может