Опасное увлечение. Керриган Берн

движений. С начала сегодняшней тренировки он впервые обратился к Кристоферу.

      Кристоферу непросто было говорить и одновременно правильно выполнять упражнения, такой сосредоточенности требовал их причудливый рисунок. Но он сделал героическое усилие.

      – Я наказан, – осмелился предположить он, – за то, что побил Джона и Гарри…

      – И?

      Надеясь сбросить бремя стыда, Кристофер глубоко вздохнул, но замер, и ему пришлось взять себя в руки и сосредоточиться, чтобы снова следовать ритму своего шифу.

      – И Хью, – прошептал он.

      Мастер Пин промолчал на вдохе, снова приводя к груди выброшенное вперед ребро ладони для защиты.

      – Мальчик, я – твой шифу. Как это слово будет на твоем языке?

      Кристофер знал.

      – Учитель.

      Ву Пин коротко кивнул в знак одобрения.

      – Не мне тебя наказывать. Я учу…

      Казалось, молчание затянулось на целую вечность, пока они выполняли требующие точности и соблюдения чистоты линий физические упражнения. Занимался Кристофер уже почти два года. Теперь, в одиннадцать лет, он почти дорос до взявшего его под крыло учителя.

      – Сегодня, мой мальчик, я научу тебя быть как вода.

      Мастер Пин всегда называл его «мальчик».

      Глядя на серый влажный булыжник внутреннего двора Ньюгейтской тюрьмы, Кристофер слушал внимательно. О воде старик ему уже рассказывал, но тогда он, честно говоря, пропустил сказанное мимо ушей. Сейчас не прислушаться было просто невозможно – насквозь промокшему с ног до головы в упомянутой субстанции мальчику, дрожащему, страдающему и истощенному, наставление врезалось в память невольно.

      – Вода податлива и текуча, – начал Пин, – мягка и принимает форму сосуда, всегда находя путь наименьшего сопротивления. Поддерживает жизнь. Ее легко перенаправить в другое русло на благое дело. Понимаешь?

      – Да, шифу.

      На самом деле, не совсем, но знал, что мастер Пин сумеет объяснить.

      – Но в тоже время вода смертельно опасна, – продолжил мастер Пин. – Ее сила крушит даже камень. Она затопляет. Топит. Слепо сметает все на своем пути. Безжалостно. Беспощадно.

      Старик остановился и повернулся к Кристоферу, с облегчением опустившему дрожащие руки. Он стоял и смотрел на маленького китайца, вспомнив, как однажды ему пришло в голову, что мастер Пин напоминает сосиску, круглую, согнутую и обтянутую жесткой кожей. Но вместе с тем этот маленький, вежливый чужестранец был самым опасным, смертоносным узником Ньюгейтской тюрьмы.

      – Каковы пять возможных решений конфликта? – спросил Пин.

      Кристофер порылся в памяти.

      – Уклонение, приспособление, сотрудничество, компромисс и сила.

      Пин еще пять раз коротко кивнул.

      – Заметь, кулаки и сила годятся только в одном из пяти случаев. Знаешь почему?

      Кристофер опустил взгляд на грязные камни двора, следя за темным ручьем нечистот, стекавшим в канализацию.

      – Потому что я не должен драться, – пробормотал он.

      – Неверно, – отрезал Пин, но рукой нежно приподнял лицо Кристофера за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. – Потому что кунг-фу, которому я учу, – не для драки. Оно для убийства. И если тебе, защищая себя или другого, не надо убивать, ты не должен его применять.

      Челюсти Кристофера сжались не от холода и напряжения, это вскипел в груди знакомый жар. Он не мог сдержать блеснувший в его глазах дерзкий вызов.

      – Вы не слышали тех гадостей, которые они говорили о моей матери.

      – Они говорили правду? – спросил Пин.

      – Нет.

      – Тогда почему это тебя задевает? – пожал плечами шифу.

      Задевало по многим причинам, но сформулировать их Кристофер не мог, а потому промолчал и залился краской.

      Взгляд черных глаз Пина смягчился, а в их уголках появились морщинки, словно он вот-вот улыбнется.

      – Ты уже очень любишь воду, но твои эмоции слишком глубоки. Слишком сильны. Как в океане. Ты должен научиться обуздывать такие чувства, как гнев, ненависть, страх… – и невиданным дотоле дружеским жестом Пин положил на плечо Кристофера руку. – Любовь.

      – Что? – выдохнул Кристофер.

      – Перенаправить их в другое русло, как крестьянин реку для орошения полей. Превратить их в терпение, логику, безжалостность и силу. Только тогда из твоих рук сокрушающей силой бурного паводка потечет смерть.

      Учитель Пин отвернулся от него, принял стойку, твердо упершись ногами в камни мостовой, и раскрытой ладонью ударил в стену Ньюгейтской тюрьмы. От удара раскрошился кирпич, а по стене пошли трещины.

      Кристофер раззявил рот, и дождь полился в него.

      – Как вы это сделали?

      Пин подмигнул.

      – Я покажу тебе завтра. Если ты бьешь не в цель, а сквозь нее, то сила передается дальше и цель рассыпается.

      – Вы