Последний Фронтир. Том 2. Черный Лес. Вероника Мелан

– сумела унести ноги, лишь пригнувшись, а после притаившись в тени возникшей на пути каменной гряды. Схоронилась, переждала. Снова бросилась бежать.

      – Точка три «В» пройдена, – звучал откуда-то ровный голос.

      И почти сразу же тьма рассеялась, просветлела – окружение стало походить на туман. Впереди обрыв – перепрыгнуть.

      Перепрыгнула. Почти. Сорвалась по камням, упала на дно – к счастью, неглубокое, – взобралась, как обезьяна, по стене, ободрала в кровь ладони. А на той стороне на земле пять видов оружия: палаш, секира, арбалет, меч, автомат… Что выбрать?

      – Быстрее, – гнал голос невидимого собеседника.

      Он – Джон – всегда был рядом, всегда следил, но никогда не подпадал под удар, не мешал. Всевидящее Око.

      Секира – тяжело, арбалет – долго взводить, меч…

      И уже вылетел из мутной пелены очередной враг – зверь, похожий на разъяренного буйвола.

      Белинда схватилась за автомат – глухо затарахтела очередь, заходил ходуном под руками приклад.

      Зверь рухнул в шаге от нее, напоследок взглянул на нее красным глазом – заплывшим и диким.

      – Впереди точка четыре «А»…

      Выбившаяся из сил Лин всхрипнула, как загнанная лошадь, бросила ствол, схватила с земли меч и ринулась вперед, пробивая грудью ненавистный туман.

      Они вот уже третий месяц тренировались не в Тин-До, а в центральном здании Комиссии, но она все никак не могла привыкнуть, что в закрытом помещении по щелчку чужого пальца вот так запросто перестраивается реальность: обрушивается в овраги пол, корежатся в высокогорья стены, из воздуха налетают опасные твари – пропусти одну, и ты мертв.

      Мертв. Наверное. Нет, Мастер Мастеров никогда бы не допустил настоящей смерти, но заставил бы ее за подобную ошибку тренироваться до упада, до полного обессиливания и физического и морального опустошения. Джон не любил ошибки.

      Белинда крутилась, отбиваясь от чужих атак, как волчок. С выбрасываемыми поочередно в стороны руками и ногами она походила на обезумевший перочинный нож. Одному по горлу, второму по промежности, третьему стальным пальцем в межреберье…

      Ей объясняли: это Пантеон Миражей. Место, в котором изначально нет ничего, лишь материя, по команде разума свыше складывающаяся в объекты. Разумом свыше был конечно же он – Джон. И количеством врагов он не обделял.

      За один лишь час тренировки Лин превращалась в дрожащую лужу – мешок с мышцами, едва способный самостоятельно передвигаться, – зато какой результат!

      – Отрезок четыре «А» пройден. Выбор оружия…

      А на земле лом, грабли и рыболовная сеть. Сеть?!

      Сбоку недобро засвистело, захлопало крыльями.

      – Противник – не человек. Прощупай энергетическую структуру. Реши, допустим ли бой.

      Прежде, чем что-то решать, Лин в панике схватилась за грабли.

* * *

      (Lara Fabian – Demain N'Existe Pas)

      После тренировки начиналась часть, которую Белинда любила больше всего, – «починка». Ее тела.

      Ее в зависимости от полученных повреждений либо укладывали на длинную кушетку, либо просили сесть в неудобное кресло с прямой, но короткой спинкой, а после… ее касались его руки.

      В перчатках, конечно же.

      Но все-таки.

      Белые стены, белый кабинет – всегда пустой и тихий. Много света. Только она и человек в серебристой форме. Ее всегда раздевали почти донага – до тонких эластичных плавок и спортивного бюстгальтера.

      – Видишь эту рану? Если бы на отрезке два «С» ты выбрала нож, тебя распороли бы до ребер.

      Краев разорванной кожи осторожно коснулся палец; Лин со свистом втянула воздух.

      – А если бы метнула копье, сумела бы избежать повреждения.

      Она в какой-то мере радовалась, что не сумела, – глупо, но ничего не могла с собой поделать. Бок, впрочем, саднило страшно.

      Но здесь, после тренировок, Джон проводил с ней не меньше часа – латал кости, мышцы и кожу. Касался, поглаживал, на длительное время прикладывал к ней свои ладони. Все по делу – ничего лишнего.

      А Белинда испытывала тайный восторг. Старалась не смотреть на того, кто находился рядом, и им же жила – то выхватит краем глаза незакрытый кусочек кожи у воротника, то выбритый подбородок, то тихонько втянет ставший их общим воздух.

      Джон почти не пах, и хорошо. Потому что, если бы пах, она сошла бы с ума – сбрендила бы окончательно. Она и так в последнее время лезла к нему с двусмысленными фразами все чаще, и ее, к удивлению, не упрекали и не осаживали. Однако на провокации не отвечали тоже.

      – Ложись.

      Кушетка под ее весом даже не скрипнула.

      Белинда так и не поняла, что ей нравится больше – сидеть или лежать. Когда лежишь – интимнее. Когда сидишь – Джон ближе.

      – Ты вовремя распознала, что с последним драться не имело смысла – он был сильнее тебя физически раз в пятнадцать.

      Занимаясь ее