С любовью, Лара Джин. Дженни Хан

[1]. Наша школа выиграла, так что настроение у всех приподнятое, особенно у Питера: он забил победный гол. Теперь он в другом конце комнаты играет в покер. Откинулся на стуле, балансируя на задних ножках. Волосы у него все еще мокрые после душа. Рядом со мной на диване мои друзья – Лукас Крапф и Пэмми Сабкофф – листают последний выпуск журнала «Тин Вог» и обсуждают, стоит ли Пэмми обрезать челку.

      – Ты что думаешь, Лара Джин? – спрашивает Пэмми, перебирая морковно-рыжие волосы. Мы подружились недавно. Познакомились, потому что Пэмми встречается с близким другом Питера, Дэррилом. У нее круглое кукольное личико, а щеки и плечи усыпаны мелкими веснушками.

      – Э-э-э… я думаю, что челка – это серьезное решение, и сгоряча его принимать нельзя. В зависимости от того, как быстро у тебя растут волосы, отрастать она может целый год, а то и дольше. Но если ты настроена серьезно, лучше подождать до осени, потому что лето уже на носу, а в жару челка липнет к потной коже и мешает…

      Я снова смотрю на Питера, он замечает это и вопросительно приподнимает брови. Я только с улыбкой качаю головой.

      – Значит, не обрезать?

      У меня в сумочке жужжит телефон. Это Питер.

      Хочешь уйти?

      Нет.

      Тогда почему на меня смотришь?

      Просто захотелось.

      Лукас читает сообщения через мое плечо. Я его отталкиваю, и он качает головой:

      – Серьезно? Вы пишете эсэмэски, хотя сидите в одной комнате?

      Пэмми делает гримаску:

      – Это так мило.

      Я не успеваю ответить, потому что Питер пересекает комнату и подходит к нам:

      – Пора отвезти мою девушку домой, – сообщает он.

      – Который час? – спрашиваю я. – Уже так поздно?

      Питер помогает мне подняться с дивана, подает куртку и ведет меня за руку на улицу. Я оглядываюсь через плечо, чтобы помахать остальным:

      – Пока, Лукас! Пока, Пэмми! Кстати, челка тебе пойдет!

      – Куда ты так несешься? – спрашиваю я у Питера, который быстро тащит меня через двор к припаркованной у тротуара машине. Он останавливается рядом с ней, одним движением притягивает меня к себе и целует.

      – Не могу сосредоточиться на картах, когда ты на меня так смотришь, Кави.

      – Извини… – начинаю я, но он снова целует, крепко обнимая меня.

      Сев в машину, я смотрю на часы на приборной доске: еще только полночь.

      – Мне еще час можно гулять. Чем займемся?

      Из всех моих знакомых мне одной нельзя гулять сколько хочется. В час ночи я превращаюсь в тыкву. Все уже привыкли, что девушка Питера Кавински – хорошая девочка и в час должна быть дома. Меня это не беспокоит. Я ничего особенного не теряю. Как там говорят? Ничего хорошего не происходит после двух часов ночи. Разве что можно смотреть, как кто-нибудь часами жонглирует бумажными стаканчиками. Но я предпочитаю переодеться в пижаму, выпить чашку «засыпай-чая» и устроиться с книжкой в постели.

      – Поехали к тебе домой. Я зайду, поздороваюсь с твоим папой, посижу с тобой еще немного. Досмотрим «Чужих».

      Мы с Питером смотрим кино по списку, в который входят мои любимые фильмы, которые он не видел, его любимые фильмы, которые не видела я, и фильмы, которые ни один из нас не смотрел. «Чужих» предложил Питер, и мне понравилось. И хотя когда-то Питер утверждал, что не любит романтические комедии, «Неспящие в Сиэтле» пришлись ему по душе – к моему огромному облегчению, потому что я не знаю, как встречаться с человеком, которому не нравятся «Неспящие в Сиэтле».

      – Не хочу пока домой, – отвечаю я. – Поехали куда-нибудь еще.

      Питер минуту размышляет, постукивая пальцами по рулю, а потом говорит:

      – Я знаю, куда.

      – Куда?

      – Сюрприз, – говорит он и опускает окна: свежий ночной воздух наполняет машину.

      Я откидываюсь на сиденье. Улицы пусты, в большинстве домов темно.

      – Дай угадаю. Мы едем в закусочную, потому что ты хочешь оладьи с голубикой.

      – Нет.

      – Хм. Для «Старбакса» поздно, «Бисквит Соул Фуд» уже закрыт…

      – Эй, я думаю не только о еде! – возмущается он и сразу добавляет: – У тебя еще осталось печенье?

      – С собой нет, но дома должно быть, если Китти не доела.

      Я высовываю руку в окно. Скоро закончатся прохладные ночи, когда еще нужно надевать куртку.

      Краем глаза я рассматриваю профиль Питера. Иногда мне не верится, что он мой. Самый красивый парень на свете – мой, весь мой.

      – Что такое? – спрашивает он.

      – Ничего.

      Десять минут спустя мы въезжаем в кампус университета штата Вирджиния. Кампусом его никто не называет, а называют территорией. Для вечера пятницы в студенческом городке тут необычно тихо, но сейчас в университете каникулы, и многие разъехались.

      Мы гуляем по газону, взявшись за руки. Внезапно меня охватывает волна паники.