Россия – щит Антанты. Алексей Олейников

войск на более благоприятном для боев театре военных действий (в Галиции) с большей вероятностью вызовет переброску германских сил с Французского фронта на помощь союзнику, чем русское вторжение в менее маневродоступный район (Восточную Пруссию). Отметим, что в этом специфика коалиционной войны – немцы не могли игнорировать поражение союзника под угрозой проигрыша войны всем блоком.

      Забегая вперед, отметим, что в долгосрочной перспективе именно это и произошло – немцам пришлось наращивать силы против России под угрозой военного ослабления Австрии. Но вместе с тем в краткосрочной перспективе именно русское вторжение в Восточную Пруссию вызвало наиболее быструю реакцию противника, что в кратчайшие сроки сказалось на положении Французского фронта.

      Здесь необходимо акцентировать внимание на том обстоятельстве, что Первая мировая война была коалиционной. Это означало в том числе, что союзники должны помнить друг о друге во время проведения боевых операций и руководствоваться прежде всего не узкоэгоистическими интересами собственного фронта, а пользой коалиции в целом. В смысле взаимовлияния событий на разных фронтах Антанты на общее положение блока эта ситуация была похожа на сообщающиеся сосуды: поражение на Востоке влекло победу на Западе и наоборот.[13]

      Ряд исследователей упрекают Россию за разброс сил (две армии, или 35 %, сил против Германии и четыре армии, или 55 %, против Австро-Венгрии), забывая о том, что Первая мировая война – коалиционная и России нельзя было допустить поражения Франции и в своих интересах, так как в этом случае Германия все равно бы перебрасывала свои высвободившиеся армии на Восточный фронт и совместно с Австро-Венгрией сминала русские армии. Более того, никакие русские успехи в противостоянии с Австрией в тот момент не смогли бы компенсировать вывод Германией из войны Франции. Направив все силы против австрийцев и сокрушив Австро-Венгрию, Россия оказалась бы один на один со всей германской, остатками австрийской и в перспективе турецкой армиями, ведь Французский фронт к тому времени прекратил бы свое существование.

      Тем не менее в предвоенный период в России в компетентных кругах присутствовало определенное недовольство стратегическим планированием и считалось, что план войны «был во многих отношениях невыгоден для России, так как русские силы сосредоточивались против пустого почти пространства на германском фронте, тогда как Австро-Венгрия в это время направляла против нас главные свои силы».[14] Но Россия сознательно приносила в жертву возможность нанесения быстрого и решительного поражения одному из своих противников ради интересов всей коалиции.

      Русское командование по объективным причинам[15] не могло выполнить обещания, данного союзникам, о сосредоточении против Германии 800-тысячной армии и решительном наступлении сразу после 15-го дня мобилизации. По плану 1912 г. на Северо-Западный фронт против Германии

13

Ситуация изменилась, когда не стало Русского фронта. Германское командование получило свободу действий лишь с началом выхода России из войны – это освободило массу германских войск на Русском фронте и позволило немецкому командованию сосредоточить в начале 1918 г. 4/5 всех своих сил на французском фронте. Союзники почувствовали отсутствие Русского фронта очень болезненно – лишь вступление в войну США позволило выправить ситуацию.

14

Валентинов Н. А. Сношения с союзниками по военным вопросам во время войны 1914–1918 гг. Ч.1. – М., 1920. С. 13.

15

Прежде всего вопросы мобилизации и транспортной инфраструктуры.