Страна Сказок. За гранью сказки. Крис Колфер

tion>

      «Книги – это единственное в своём роде волшебство, способное перенести читателя куда угодно».

Стивен Кинг

      Пролог

      Другой сын

Копенгаген, Дания, 1845 год

      В уютном рабочем кабинете, за удобным письменным столом Ханс Кристиан Андерсен писал сказку.

      – На высоком-превысоком дереве, что было выше всех колоколен в округе, маленькая одинокая пташка проснулась в своём гнезде, – прочитал он вслух первое предложение новой истории. Неожиданно тихое поскрипывание пера по бумаге затихло: писатель почесал затылок.

      – Так, а почему это птица спала? – спросил он самого себя. – Разве она не должна просыпаться на заре вместе с другими пернатыми? Иначе её сочтут ленивой и недостойной уважения. А я хочу, чтобы читателям она нравилась.

      Ханс скомкал пергамент и бросил его на пол в кучу таких же смятых листов с его предыдущими неудачными попытками. Затем писатель взял новое перо, подлиннее и потемнее, надеясь, что оно поможет ему придумать хорошую сказку.

      – На высоком-превысоком дереве, что было выше всех колоколен в округе, маленькая одинокая пташка решила свить себе гнездо… – Автор осёкся. – Нет, раз она вьёт гнездо, читатели подумают, что она хочет отложить яйца, а потом решат, что это сказка о незамужней матери. Церковь станет обвинять меня в нечестивых намерениях… в очередной раз.

      Ханс снова смял пергамент и швырнул на пол.

      – На высоком-превысоком дереве, что было выше всех колоколен в округе, маленькая одинокая пташка искала себе пропитание… – Писатель закрыл глаза и простонал: – Нет, нет, нет! О чём я вообще думаю? Нельзя начинать сказку так. Если я напишу, что дерево было выше всех колоколен, какой-нибудь глупец сочтёт, что я сравниваю дерево с Богом, и тогда меня обвинят в богохульстве.

      Автор вздохнул и кинул скомканный лист в кучу на полу. Тяжело, однако, жилось писателям в девятнадцатом веке, да ещё и в таком обществе.

      Высокие напольные часы возле стола пробили шесть вечера. Ханс поднялся со стула первый раз за день.

      – Думаю, надо прогуляться.

      Взяв пальто и цилиндр, Ханс вышел из дома. Прохожие на улице узнавали господина Андерсена: стоило только завидеть его худощавую фигуру и длинный нос, как становилось ясно, что мимо прошёл знаменитый сказочник. Ханс вежливо приподнял шляпу, приветствуя тех, кто глазел на него, разинув рты, и прибавил шагу, пока они не начали ему докучать.

      Наконец Ханс дошёл до променада Лангелиние и сел на свою любимую скамейку. Воды Эресунна переливались в неярком предвечернем свете. Писатель глубоко вдохнул солёный морской воздух и впервые за день расслабился. Это было излюбленное место Ханса для отдыха. Когда в голове роились идеи и он не мог сосредоточиться или у него не получалось придумать сюжет, прогулка по променаду всегда помогала освежить мысли.

      Здесь, на лоне природы возле воды, он часто находил вдохновение. А порой ему улыбалась удача, и вдохновение находило его само.

      – Здравствуйте, мистер Андерсен, – раздался рядом чей-то тихий голос.

      Сказочник обернулся и увидел свою старую знакомую. Она носила голубую мантию, сверкавшую, как звёзды в небе, и была дружелюбной и приветливой, но в Дании не знала никого, кроме Ханса.

      – Моя дорогая Фея-крёстная, рад вас видеть! – широко улыбнувшись, сказал Ханс.

      Фея-крёстная села рядом.

      – И я рада. Вас не было дома, поэтому я отправилась сюда. Снова не получается писать?

      – Увы, да, – вздохнул Ханс. – Иногда слова льются из меня потоком, словно воды Нила, а потом я вдруг высыхаю, точно Сахара. Боюсь, вы застали меня посреди засухи, однако смею надеяться, что вскоре хлынет дождь.

      – Не сомневаюсь, – сказала Фея-крёстная. – Вообще-то, я пришла вас поздравить. До нас дошли слухи, что ваши сказки издали в других странах. Мы с феями этому рады. Вы добились большого успеха, распространяя истории нашего мира. Мы вам очень благодарны.

      – Это мне надо вас благодарить, – заметил Ханс. – Когда вы нашли меня в той ужасной школе в Эльсиноре, где я учился в отрочестве, я хотел раз и навсегда покончить с писательством. Но сказки, что вы мне рассказали, вдохновили меня как детей, для которых они предназначались. Если бы не вы, я бы не стал продолжать писать сказки.

      – Вы слишком много ставите нам в заслугу, – возразила Фея-крёстная. – Вы сами смекнули, как переделать наши сказки под ваше время, добавив в них религиозные мотивы. Иначе нынешнее общество их бы не приняло. «Гадкого утёнка», «Снежную королеву», «Русалочку» и другие сказки просто забыли бы, но вы сделали их вечными, на все времена.

      – Кстати говоря, а как дела идут в сказочном мире? – спросил Ханс.

      – Очень хорошо. Мы вступили в Золотой век. Моя дорогая Золушка вышла замуж за принца Ченса из Прекрасного королевства. Принцесса Спящая Красавица наконец-то пробудилась после страшного сонного проклятия. Белоснежка стала королевой Северного королевства