Видение. Дин Кунц

идишь?

      – Точно не знаю.

      – Кровь жертвы?

      – Нет. Дело в том… это его собственная кровь.

      – Убийцы?

      – Да.

      – У него на руках его собственная кровь?

      – Именно, – сказала она.

      – Он ранил себя?

      – Но не сильно.

      – Сейчас?

      – Не знаю.

      – Попробуй проникнуть внутрь его.

      – Я уже это сделала.

      – Проникни глубже.

      – Я не читаю мысли.

      – Знаю, дорогая. Но ты очень к тому близка.

      Испарина придала лицу Мэри Берген сходство с покрытыми керамической глазурью ликами алтарных святых. Ее гладкая кожа светилась в зеленом свете приборной панели. Темные глаза блестели, но взгляд был отсутствующий, пустой.

      Вдруг она наклонилась вперед и задрожала.

      Сидевший на месте водителя шеф полиции Харли Барнс обеспокоенно отодвинулся, вцепившись огромными руками в руль.

      – Он отсасывает рану, – произнесла она. – Отсасывает свою собственную кровь.

      После тридцати лет службы в полиции Барнс не предполагал, что его можно чем-то удивить или испугать. И вот всего за один вечер он не раз испытал удивление, не говоря уже о том, что сердце его учащенно колотилось от страха.

      Укрытые в тени деревьев улицы были знакомы ему так же хорошо, как контуры его собственного лица. Однако в этот вечер, под проливным дождем, они, казалось, таили какую-то угрозу. Скользя по мокрой дороге, зловеще скрежетали покрышки колес. С глухим шумом, подобно метроному, двигались «дворники» на ветровом стекле.

      Вид у женщины, сидевшей рядом с Барнсом, был совершенно отрешенный. Однако ее облик вызывал менее тревожное чувство, чем те перемены, которые благодаря ее присутствию произошли в патрульной машине. По мере того как она входила в транс, влажный воздух прояснялся все больше и больше. Барнс был уверен, что это ему не показалось. Привычный шум бури и звук движущейся машины перекрывались постоянно повторявшимся тихим бормотанием. Он чувствовал, что от этой женщины исходит радиация какой-то неописуемой силы. Барнс был здравомыслящим человеком и уж совсем не суеверным, однако никак не мог отделаться от этого чувства.

      Она наклонилась вперед, насколько позволял привязной ремень, затем обхватила себя руками и застонала, будто кто-то сделал ей больно.

      Макс Берген, приподнявшись с заднего сиденья, дотронулся до нее.

      Что-то тихо пробормотав, она несколько расслабилась.

      Его рука выглядела огромной на ее изящном плече. Он был высоким, грубосколоченным, с хорошо разработанными мускулами и резкими чертами лица. Ему было сорок, на десять лет больше, чем его жене. Более всего привлекали внимание его глаза – серые, холодные, лишенные малейшей искорки теплоты и юмора.

      Шеф полиции Барнс никогда не видел его улыбающимся. Было ясно, что Берген питал к Мэри сильные и сложные чувства, а к остальному миру не испытывал ничего, кроме презрения. Так по крайней мере казалось.

      – Поверните у ближайшего угла, – проговорила женщина.

      Барнс вежливо перебил ее:

      – Направо или налево?

      – Направо, – сказала она.

      По обе стороны улицы были расположены тридцатилетней давности дома, украшенные лепниной, главным образом в калифорнийско-испанском стиле. Желтый свет слабо мерцал за занавесками, задернутыми на окнах, чтобы укрыться от пронизывающего холода промозглого декабрьского вечера. Эта улица была намного темнее той, с которой они только что свернули. Уличные фонари стояли только по углам, а между ними заполняли пространство темно-лиловые тени, еще более сгустившиеся от дождя.

      После поворота Барнс двигался со скоростью не более десяти миль в час. Судя по поведению женщины, он рассчитывал, что поиски близятся к концу.

      Мэри сидела теперь в машине абсолютно прямо. Ее голос стал громче и яснее, чем прежде, когда она только начала использовать свой дар ясновидения.

      – У меня возникло видение… Я вижу забор… Да-а… Я вижу его сейчас… Он поранил себе руку… о забор…

      Макс погладил ее волосы.

      – Но это не серьезная рана?

      – Нет… Просто порез… большого пальца… Глубокий… но это не мешает ему действовать.

      Она подняла свою тонкую руку, но, забыв, что хотела ею сделать, вновь опустила себе на колени.

      – Но если он истекает кровью из-за пореза, не откажется ли он от того, что задумал совершить сегодня вечером? – спросил Макс.

      – Нет, – ответила она.

      – Ты уверена?

      – Он намерен продолжать.

      – Этот негодяй на сегодня убил уже пятерых женщин, – произнес Барнс. – Некоторые из них боролись до последнего: царапались, кусались, рвали его волосы. Но он не отступал.

      Не обращая внимания на полицейского, Макс одной рукой гладил волосы Мэри, пытаясь побудить ее