Бежал Ёжик по дорожке. Николай Сладков

опошатся, бабочка-лимонница лежит на боку – отогревается. У Сороки глаза разбежались, уж и клюв разинула, да откуда ни возьмись – Грач.

      – Здр-расте, уже явилась! Зимой по вороньим помойкам шастала, а теперь на мою проталину! Некрасиво!

      – Это почему же она твоя? – застрекотала Сорока. – Я первая увидала!

      – Ты увидала, – гаркнул Грач, – а я о ней всю зиму мечтал. За тыщу верст к ней торопился! Ради неё тёплые страны покинул. Без неё и меня бы тут не было. Где проталины, там и мы, грачи. Моя проталина!

      – Что он тут каркает! – затарахтела Сорока. – Всю зиму на юге грелся-нежился, ел-пил что хотел, а вернулся – проталину ему без очереди подавай! А я всю зиму мёрзла, с помойки на свалку металась, вместо воды снег глотала и вот, чуть живая, слабая, высмотрела наконец проталину, так и ту отнимают. Ты, Грач, только на вид тёмный, а сам себе на уме. Кыш с проталины, пока в темя не клюнула!

      Прилетел на шум Жаворонок, огляделся, прислушался и защебетал:

      – Весна, солнце, небо ясное, а вы ссоритесь. И где – на моей проталине! Не омрачайте мне радость встречи с ней. Я жажду песен!

      Сорока и Грач только крыльями всплеснули.

      – Почему же она твоя? Наша это проталина, мы нашли. Сорока всю зиму её ждала, все глаза проглядела. А я, может, так торопился с юга к ней, что чуть крылья в пути не вывихнул.

      – А я родился на ней! – пискнул Жаворонок. – Если поискать, так тут ещё и скорлупки от яичка, из которого я вылупился, можно найти! Вспомню, бывало, зимой на чужбине гнездо родное – и петь неохота. А сейчас песня так и рвётся из клюва – даже язык дрожит.

      Вспрыгнул Жаворонок на кочку, глаза прижмурил, горлышко у него задрожало – и полилась песня как весенний ручеёк: зазвенела, забулькала, зажурчала. Сорока и Грач клювы разинули – заслушались. Им-то никогда так не спеть, горло у них не то, только и могут, что стрекотать и каркать.

      Долго бы, наверное, слушали, разомлев на вешнем солнышке, да дрогнула вдруг под ногами земля, вспучилась бугорком и рассыпалась.

      И выглянул Крот – зашмыгал носом.

      – Никак прямо в проталину угодил? Так и есть: земля мягкая, тёплая, снега нет. И пахнет… Уф! Весной, что ли ча, пахнет? Весна, что ли ча, у вас наверху?

      – Весна, весна, землерой! – сварливо закричала Сорока.

      – Знал, куда угодить! – подозрительно буркнул Грач. – Хоть и слепой…

      – Тебе-то зачем наша проталина? – проскрипел Жаворонок.

      Крот принюхался к Грачу, к Сороке, к Жаворонку – глазами-то он худо видит! – чихнул и говорит:

      – Ничего мне от вас не надо. И проталина ваша мне не нужна. Вот землю вытолкну из норы и назад. Потому что чую: погано у вас. Ссоритесь, чуть не дерётесь. Да ещё и светло, сухо, воздух свежий. Не то что у меня в подземелье: темно, сыро, затхло. Благодать! Ещё и весна у вас тут какая-то…

      – Как ты можешь так говорить? – ужаснулся Жаворонок. – Да знаешь ли ты, землерой, что такое весна!

      – Не знаю и знать не хочу! – фыркнул Крот. – Не нужна мне никакая весна, у меня под землёй круглый год одинаково.

      – Весной проталины появляются, – мечтательно сказали Сорока, Жаворонок и Грач.

      – А на проталинах скандалы начинаются, – снова фыркнул Крот. – А ради чего? Проталина как проталина.

      – Не скажи! – подскочила Сорока. – А семена? А жуки? А ростки зелёные? Всю зиму без витаминов.

      – Посидеть, походить, размяться! – гаркнул Грач. – Носом в тёплой земле порыться!

      – А петь-то как над проталинами хорошо! – взвился Жаворонок, – Сколько в поле проталин – столько и жаворонков. И все поют! Нет весной ничего лучше проталины.

      – А чего тогда спорите? – не понял Крот. – Жаворонок хочет петь – пусть поёт. Грач хочет маршировать – пусть марширует.

      – Правильно! – сказала Сорока. – А я пока семенами и жуками займусь…

      Тут снова начались крики и перебранка.

      А пока кричали и ссорились, в поле новые проталины появились.

      Разлетелись птицы по ним весну встречать. Песни петь, в тёплой земле порыться, червячка заморить.

      – Пора и мне! – Крот сказал. И провалился туда, где ни весны, ни проталин, ни солнца и ни луны, ни ветра и ни дождя. И где даже спорить не с кем. Где всегда темно и тихо.

      Крот

      – Кто тут? – подскочила Сорока. – Не гриб ли уж из земли лезет?

      Кучка земли распалась, и высунулся из неё… Крот!

      – Уфф! – сказал Крот. – Благодать. Пахнет.

      И в самом деле благодать: солнце, трава, цветы.

      – Но ты-то, слепой, чему радуешься? – удивилась Сорока. – Не видишь же ничего!

      – Зато чую! – обиделся Крот. – Душа замирает от благоуханий!

      – Сейчас душа твоя ещё больше замрёт, – пообещала Сорока. – Судить тебя будем, Крот!

      – Не виноват! – хрюкнул Крот. – Ни перед