Нескончаемый дождь. Рэй Брэдбери

а, хлюпающий в сапогах; дождь, в котором тонули все другие дожди и воспоминания о дождях. Тонны, лавины дождя кромсали заросли и секли деревья, долбили почву и смывали кусты. Дождь морщинил руки людей наподобие обезьяньих лап; он сыпался твердыми стеклянными каплями; и он лил, лил, лил…

      – Сколько еще, лейтенант?

      – Не знаю. Миля. Десять миль, тысяча.

      – Вы не знаете точно?

      – Как я могу знать точно?

      – Не нравится мне этот дождь. Если бы только знать, сколько еще до Солнечного Купола, было бы легче.

      – Еще час, самое большее – два.

      – Вы в самом деле так думаете, лейтенант?

      – Конечно.

      – Или лжете, чтобы нас подбодрить?

      – Лгу, чтобы вас подбодрить. Хватит, поговорили!

      Двое сидели рядом. Позади них – еще двое, мокрые, усталые, обмякшие, как размытая глина под ногами.

      Лейтенант поднял голову. Когда-то его лицо было смуглым, теперь кожа выцвела от дождя; выцвели и глаза, стали белыми, как его зубы и волосы. Он весь был белый, даже мундир побелел, если не считать зеленоватого налета плесени.

      Лейтенант чувствовал, как по щекам бегут струи воды.

      – Сколько миллионов лет прошло, как здесь, на Венере, прекратились дожди?

      – Не острите, – сказал один из второй двойки. – На Венере всегда идет дождь. Всегда. Я жил здесь десять лет, и ни на минуту, ни на секунду не прекращался ливень.

      – Все равно что под водой жить. – Лейтенант встал и поправил свое оружие. – Что ж, пошли. Мы найдем Солнечный Купол.

      – Или не найдем, – заметил циник.

      – Еще час или около этого.

      – Вы меня обманываете, лейтенант.

      – Нет, я обманываю самого себя. Бывают случаи, когда надо лгать. Моим силам тоже есть предел.

      Они двинулись по тропе сквозь заросли, то и дело поглядывая на свои компасы. Кругом – никаких ориентиров, только компас знал направление. Серое небо и дождь, заросли и тропа и где-то далеко позади – ракета, на которой они летели и вместе с которой упали. Ракета, в которой лежали два их товарища – мертвые, омываемые дождем.

      Они шли гуськом, не говоря ни слова. Показалась река – широкая, плоская, бурая. Она текла в Великое море. Дождевые капли выбили на ее поверхности миллиарды кратеров.

      – Давайте, Симмонс.

      Лейтенант кивнул, и Симмонс снял со спины небольшой сверток. Химическая реакция превратила сверток в лодку. Следуя указаниям лейтенанта, они срубили толстые сучья и быстро смастерили весла, после чего поплыли через поток, торопливо гребя под дождем.

      Лейтенант ощущал холодные струйки на лице, на шее, на работающих руках. Холод просачивался в легкие. Дождь бил по ушам и глазам, по икрам.

      – Я не спал эту ночь, – сказал он.

      – А кто спал? Кто? Когда? Сколько мы ночей спали? Тридцать ночей – что тридцать дней! Кто может спать, когда по голове хлещет, барабанит дождь… Все бы отдал за шляпу. Любую, лишь бы перестало стучать по голове. У меня головная боль. Вся кожа на голове воспалена, так и саднит.

      – Черт меня занес в этот Китай, – сказал другой.

      – Впервые слышу, чтобы Венеру называли Китаем.

      – Конечно. Вспомните древнюю пытку. Тебя приковывают к стене. Каждые полчаса на темя падает капля воды. И ты теряешь рассудок от одного ожидания. То же самое здесь, только масштабом побольше. Мы не созданы для воды. Мы не можем спать, не можем как следует дышать, мы на границе помешательства оттого, что без конца ходим мокрые. Будь мы готовы к аварии, запаслись бы непромокаемой одеждой и шлемами. Главное, по голове все барабанит и барабанит. Тяжелый такой… Словно картечь. Я не выдержу долго.

      – Эх, где Солнечный Купол?! Кто их придумал, тот знал свое дело.

      Плывя через реку, они думали о Солнечном Куполе, который ждал где-то в зарослях, ослепительно сияя под дождем. Желтое строение, круглое, светящееся, яркое, как солнце. Пятнадцать футов в высоту, сто футов в поперечнике; тепло, тихо, горячая пища, никакого дождя. А в центре Солнечного Купола, само собой, – солнце. Небольшой, свободно парящий шар желтого пламени под самым сводом, и ты можешь его видеть отовсюду, сидя с книгой, или сигаретой, или с чашкой горячего шоколада, в котором плавают сливки. Оно ждет их, золотистое солнце, на вид такое же, как земное, ласковое, немеркнущее; и на то время, что ты праздно проводишь в Солнечном Куполе, можно забыть о дождливом мире Венеры.

      Лейтенант обернулся и посмотрел на своих товарищей, что, скрипя зубами, налегали на весла. Они были белые, как грибы, – как он сам. Венера все обесцвечивает за несколько месяцев. Даже лес казался огромной декорацией из кошмара. Откуда ему быть зеленым без солнца, в вечном сумраке, под нескончаемым дождем? Белые-белые заросли; бледные, как плавленый сыр, листья; стволы будто ножки гигантских поганок; почва словно из влажного камамбера… Впрочем, не так-то просто увидеть почву, когда под ногами потоки, ручьи, лужи, а впереди пруды, озера, реки и, наконец, море.

      – Есть!

      Они