Огнерожденный. Роман Афанасьев

канас не мог смириться с этим. Он желал, чтобы Мир всегда оставался светлым и цветущим. Борьба между братьями не прекращалась ни на миг. Небо полыхало и плавилось, когда Боги сходились в схватке, стараясь друг друга превозмочь. Но силы братьев были равны, и битва продолжалась много лет. И Небо и Мир страдали от этой войны.

      5. В конце концов, Энканас одолел Тайгрена: изгнал его с небес, и Бог Тьмы упал в Мир, населенный смертными. Энканас праздновал победу. Он сотворил прекрасный дом – Солнце, и поселился в нем. Бог Огня радовался победе и проводил время в пирах и празднествах.

      6. Тайгрен не погиб. Бог не может погибнуть. Он остался в Мире и, пребывая в нем, построил себе дом изо льда. Пока Энканас праздновал и веселился, Тайгрен копил силы. Был он полон злобы, и всякое его деяние приближало Мир к Тьме.

      7. Энканас не следил за братом своим. В его распоряжении осталось все Небо и казалось ему, что этого хватит. В счастье проводил он свои дни и не знал забот. Но однажды, обратив взгляд свой на Мир, он ужаснулся.

      8. Тайгрен набрал столько силы, что мог снова сражаться с братом. Но не стал он бросать вызов Богу Огня. Тайгрен решил сначала захватить весь Мир, умножить силы своим и лишь потом объявить Небу войну.

      9. Энканас не стал дожидаться, пока его брат погубит весь Мир. Жалость к смертным проснулась в его огненном сердце. Помнил он, как Изначальная Сила, чей частью он был ранее, создавала Мир. И тогда Энканас поклялся, что не позволит брату уничтожить все Живое. Бог Огня вышел из своего небесного дома и спустился на Землю, добровольно лишив себя всех благ Небес. С тех пор Солнце – дом Энканаса, – светит тускло, и почти не греет Мир. Его греет сам Бог Огня, живущий на Юге. И так будет всегда, пока Энканас не одолеет Тайгрена.

      10. Поскольку смертных творила изначальная сила, то в каждом из них есть и частица Огня, и частица Холода. Каждый из них может обратиться и к Добру и к Злу. Но каждый смертный должен стремиться найти в себе частицу Энканаса и восславить Бога Огня, чтобы спасти наш Мир. А все жрецы Огня должны помогать смертным искать Огонь Энканаса в себе. Те же люди, что обратятся к Тьме и Холоду, должны быть уничтожены. Иные из них не ведают что творят, и приближают гибель Мира. Другие – предали Огонь, согревающий их, и превратились в чудовищ, алкающих крови смертных братьев своих. Те же смертные, что не принимают Энкаса и не обратились к Тайгрену, предатели вдвойне. Они могут спасать Мир, но не делают этого, предпочитая оставаться в стороне, пока за них проливают кровь другие. Таких нерешительных следует выискивать и склонять к делу Огня. Упрямствующих и упорствующих необходимо наказывать особо сурово, как бесполезных дармоедов.

      11. Каждый жрец Пламени, должен помнить, – только раздувая Огонь, можно сохранить Свет в нашем Мире и тем спастись от Тьмы.

      Писание Жрецов Пламени, Сказание Второе.

      Писано Телерием из Храма Харвис

      в 720 год от явления Бога Огня в Мир.

      Переписано Жрецом Пламени Сарсаном

      В 1020 год от Явления Бога Огня в Мир

      В Храме Южного Пламени Таграма.

      1

      В этот вечер закат выдался особенно красивым. Багровый шар солнца присел на вершину горы, словно примерясь – удержится ли. Не удержался. Пополз вниз, за гору, щедро орошая склоны красными закатными лучами. Ветки кустарника, разбросанного по склону, затрепетали, впитывая последнее тепло этого дня, а на пучки чахлой травы, примостившиеся в трещинах, легли длинные тени.

      Фарах провожал день, удобно устроившись на своем любимом месте, – на скальном выступе, что нависал над тропинкой, ведущей к деревне. Здесь росло единственное дерево на северном склоне: старая горная сосна, сгорбленная, словно столетний старец. Невысокая, – чуть больше самого Фараха, но раскидистая. Это место Фарах любил. Обычно, если на вечер не оставалось работы, он приходил сюда и провожал солнце, молясь о том, чтобы оно взошло утром. Когда наступала темнота, он возвращался домой и ложился спать.

      Но сегодня был не обычный вечер. Сегодня уходил последний день детства. Завтра Фарах собирался отметить начало своего восемнадцатого года жизни. С завтрашнего утра он мог называться мужчиной. И начинать бриться.

      Фарах потрогал свой гладкий подбородок и вздохнул. Борода не хотела расти. У его деревенских сверстников уже пробивался первый мужской волос – мягкий и светлый, как выгоревшая на солнце трава, а у него не рос, хоть тресни. Но – пусть. Главное то, что с завтрашнего дня ему можно будет прицепить к поясу давно выбранный, но до поры спрятанный, нож. Тогда уж обидчики поостерегутся его задевать. Он сможет пить чай в компании взрослых, слушать их разговоры, правда, вежливо помалкивая. А еще сможет, проходя мимо колодца, одобрительно причмокнуть вслед Фаие. Хотя нет, лучше он поможет поднести кувшин. Они пойдут рядом, и можно будет о чем-нибудь поговорить, ловя на себе завистливые взгляды вчерашних приятелей – пацанят, которым еще не разрешали разговаривать с взрослыми девушками.

      Последний луч заходящего солнца сверкнул в вышине и исчез. Алый краешек солнце спрятался за горой. Наступала ночь. Фарах поднялся на ноги и огляделся по сторонам, пытаясь навсегда