От Москвы до Петербурга. Николай Гейнце

а, и прехорошенькая блондинка, с большими слегка подведенными глазами и в громадной, с экипажное колесо, шляпе на пепельных, тщательно подвитых волосах.

      В ушах у блондинки красуются крупные бриллианты; красивый воздушный стан ее как-то особенно элегантно задрапирован складками шикарного дорожного костюма из темно-серой английской материи.

      Она полулежит на угловом раскидном кресле и исподлобья бросает томные взгляды на своих спутников.

      Каждый из них в свою очередь отвечает ей тем же, причем взгляды кавалеров, исключая всякий намек на робость, выражают самую геройскую решимость познакомиться во что бы то ни стало.

      Даже катаральный немец плюет с какой-то особой, чуть не ли не геройской отвагой.

      – Станция Клин!.. Поезд стоит 10 минут! – как перун, проносясь по вагонам, возвещает кондуктор.

      – Уже!.. – вырывается у блондинки восклицание удивления.

      – А вы разве только до Клина едете?.. – чуть не плачет один из «свежеиспеченных» гвардейцев, поднимаясь с места и как-то особенно ухарски звеня шпорами и отпущенной саблей.

      Старый жид насмешливо смотрит на юного Марса, немец угрюмо сплевывает в его сторону; товарищ юнца слегка подтягивается, как парадер на смотру; один только артельщик хладнокровно зевает, крестя свой широкий рот.

      – Нет!.. Я еду в Петербург!.. – возвещает блондинка, обжигая своего нового знакомца молниеносным взглядом.

      В вагоне ощущается поголовное облегчение.

      Молчаливый гвардеец стучит и гремит бранными доспехами не меньше своего разговорчивого товарища; старик банкир щурит свои морщинистые и маленькие глазки; немец кашляет и плюет как-то аккуратнее и веселее.

      Раздается протяжный свисток. Поезд останавливается.

      В столовой блондинка, по странному стечению обстоятельств, очутилась между обоими юнцами, которые по очереди друг перед другом угощают ее всеми кулинарными благами, украшающими буфетные столы.