Поддай пару!. Терри Пратчетт

стремится стать чем-то, вырваться наружу, прийти в движение, ощущать, меняться, танцевать, познавать – попросту говоря, быть чем-то.

      И когда такой шанс повис в воздухе, ничто ухватилось за него. Ничто всегда знало про что-то, но это что-то было совсем не похоже на другие, и вот ничто тихо проскользнуло во что-то и поплыло, грезя обо всем сразу, и удачно приземлилось на спину одной очень большой черепахе, и поспешило скорее стать чем-то. Это было стихийно, это было фантастически, и вдруг – стихия попалась в ловушку! Приманка сработала.

      Всякий, кто хоть раз видел берега и воды реки Анк, кишащие самой несусветной дрянью, должен понимать, почему рыбными деликатесами жителей Анк-Морпорка в полном объеме снабжал рыболовецкий флот Щеботана. Анк-морпоркские рыботорговцы, в порядке профилактики ужасных желудочных заболеваний среди населения, следили за тем, чтобы товар попадал на их прилавки из сетей, закинутых как можно дальше от города.

      Для поставщика первоклассных морепродуктов Боудена Джеффриса двести с лишним миль, разделявшие рыболовные базы Щеботана и рынки Анк-Морпорка, были трагически долгим расстоянием, особенно зимой, осенью и весной, а летом так и вовсе сущей пыткой, когда дорога, если это можно так назвать, превращалась в раскаленную печку протяженностью до самой столицы. Если ты однажды имел дело с тонной перегретой осьминожины, это навсегда оставалось в твоей памяти. Запах потом стоял еще не один день, преследовал тебя даже тогда, когда ты ложился спать, и ни в какую не хотел отстирываться от одежды.

      Люди – ужасно требовательные создания, вот и элита Анк-Морпорка (да и не только элита) хотела получать свежую рыбу даже в самые жаркие дни года. Собственными руками Джеффрис смастерил ледник и даже организовал на полпути смену, но все равно вонь стояла такая, что, ей-богу, слезы наворачивались на глаза.

      Так он и сказал своему кузену Релаксу Джеффрису, садоводу и огороднику, который в ответ опустил взгляд в кружку с пивом и сказал:

      – А вот всегда так. Никто не думает о мелком предпринимателе. Ты хоть представляешь, как быстро ягоды клубники превращаются в кашу на жаре? Так вот я тебе скажу: очень быстро. Моргнешь – и нет твоей клубники, а покупателю подавай ягоду. А спроси у зеленщика, как непросто довезти чертов кресс-салат до города, чтобы он не завял, как уши прихожан на двухчасовой проповеди. Мы должны жаловаться правительству!

      – Нет, – пресек его кузен. – Я уже сыт этим по горло. Лучше давай напишем в газеты! Вот как дела надо делать. Все ведь жалуются на фрукты, на овощи, на рыбу. Пусть уже Витинари войдет в положение мелкого предпринимателя. В конце концов, зачем-то же мы иногда платим налоги?

      Дику Кексу было десять лет, когда в их семейной кузнице в Овцекряжье его отец взял и исчез среди разлетевшихся обломков кузнечного горна и кусков железа, в облаке розоватого пара. Его так и не нашли в кошмарном тумане, который буквально обжигал своей сыростью, но в тот день маленький Дик дал слово отцу, навсегда оставшемуся в этом обжигающем мареве, что он поработит пар.

      Но у его матери были другие планы. Элси Кекс была повитухой – и говорила соседям: «Детишки везде родятся. Без клиентов не останусь». Так что вопреки желаниям сына мать увезла его из родного дома, который теперь почитала проклятым. Она собрала все свои пожитки, и они вдвоем вернулись в родное гнездо Элси в окрестностях Сто Лата, где люди не исчезали необъяснимым образом в горячих розовых облаках.

      Вскоре с мальчиком приключилось нечто знаменательное. Однажды, ожидая возвращения матери со сложных родов, Дик набрел на любопытное здание, которое на поверку оказалось библиотекой. Поначалу он было решил, что книги состоят сплошь из напыщенной чепухи: все эти короли, поэты, возлюбленные, баталии, – но в одной, все определившей для него книге он обнаружил нечто под названием математика и целый мир чисел.

      Вот почему в один прекрасный день, десять лет спустя, он набрался духу, насколько хватило легких, и признался матери:

      – Помнишь, ма, как в прошлом году я сказал, что иду с друзьями в поход в горы Убервальда? Короче, я вроде как, это, типа немного приврал, но только чуть-чуть, честное слово, – Дик покраснел. – Дело в том, что я нашел ключи от старой папиной мастерской, ну и, в общем, поехал в Овцекряжье, провел там пару экспериментов, и, короче… – он с тревогой посмотрел на мать. – Кажется, я понял, в чем была папина ошибка.

      Дик был готов к категоричным возражениям, но слез – стольких слез – он не ожидал. Пытаясь успокоить мать, он добавил:

      – Ма, вы с дядей Флавием дали мне образование, я теперь знаю и цифры, и арифметику, и даже всякие странные штуки, выдуманные эфебскими философами, где даже верблюды копытами чертят графики. А папа не знал ничего такого. У него были интересные идеи, но он не разбирался в те-хно-логии.

      Когда он наконец дал матери вставить слово, та сказала:

      – Знаю уж, что никак тебя не отговорить, сыночка, в этом ты весь в отца, такой же твердолобый. И этим ты занимался в амбаре? Эхо-логией? – Она посмотрела на него с укоризной и вздохнула. – Не стану указывать тебе, что делать, но вот ты сам мне скажи: как твои ложнорифмы уберегут тебя от