Смертельный блюз. Картер Браун

убы: – Снимите все крупные планы с шеи и дальше вниз. Вы думаете, зритель идет в кино, чтобы посмотреть на ее физиономию?

      Он бросил трубку и уставился на меня:

      – Что вам нужно, Бойд?

      – Абсолютно ничего, – ответил я.

      – А зачем, черт возьми, вы здесь?

      – Вам захотелось увидеть Дэнни Бойда из фирмы «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – Вы попросили меня приехать сюда из Нью-Йорка и выложили кругленькую сумму за дорогу, а теперь не можете вспомнить, зачем я понадобился. Так?

      Дверь внезапно открылась, и в кабинет вплыла красавица блондинка в бюстгальтере с серебристыми звездочками и брюках в обтяжку. Мне показалось, что она чем-то расстроена.

      – Гугги! – воскликнула она в отчаянии.

      – Что, дорогая? – заботливо спросил продюсер, перебирая ногами, как застоявшийся жеребец.

      – Теперь он требует от меня, чтобы я залезла в клетку. – Она умело выдержала паузу. – В клетку с живым львом.

      – Не беспокойся, моя радость. – Гугенхеймер сальными глазами посмотрел на блондинку. – У них там не львица, а лев. Все, что тебе надо сделать, – это потрепать немного его гриву, и он будет есть из твоих рук, как и все мужчины. – Он сделал нетерпеливый жест, давая понять, что разговор закончен, но блондинка, видимо, не поняла его жеста.

      – Есть из моих рук? – испугалась она. – О боже мой! Да он сразу оттяпает мне руку по локоть!

      – Тогда мы возьмем кого-нибудь другого на эту роль, – заявил Гугенхеймер. – Ведь, в конце концов, это цирковой фильм, не так ли? Так чего ты хочешь, черт возьми?! Кучу дрессированных блох? Если не желаешь играть эту роль, скатертью дорога. А теперь иди и хорошенько подумай.

      Блондинка, изобразив на лице негодование, вышла из кабинета. Гугенхеймер зажег одну из своих огромных сигар и снова посмотрел на меня:

      – Так на чем мы остановились?

      – Вы как раз собирались вспомнить, зачем вы меня вызвали сюда, – услужливо ответил я.

      – Правильно! – Он выпустил облако дыма прямо мне в лицо. – Теперь я вспоминаю. Речь идет об этой Ван Равен.

      – Глории Ван Равен? – спросил я. – Вы имеете в виду девушку, которая даже в профиль не умещается на широком экране?

      – Она от меня убежала… – задумчиво сказал он. – Я вывел ее в люди и сделал из нее звезду. А что я за это имею? Ничего, если не считать головной боли…

      – Мне трудно судить, – вежливо заметил я. – Но в чем, собственно, дело? Вы не сошлись на условиях договора?

      – Нет, все дело в том парне, у которого голубая кровь и яхта. – Гугенхеймер глубоко вздохнул. – Беспокоит меня здесь не сама Глория. Каждый фильм с ее участием обходится не меньше чем в три миллиона долларов. Так что тут дело не в девчонке, поймите меня, Бойд! Не в девчонке, а в деньгах!

      – Значит, я должен вернуть ее вам, – констатировал я.

      Он кивнул в знак согласия:

      – Сегодня среда, значит, именно сегодня эта ее секретарша собиралась поехать к ней. До следующего вторника вы должны вернуть мне Глорию целой и невредимой.

      – Где ее видели в последний раз? – спросил я.

      – Свяжитесь с ее секретаршей, – коротко ответил он. – Она – милая девочка.

      – Милая девочка в Голливуде? – Я с недоверием посмотрел на него. – Вы шутите.

      Гугенхеймер устало поморщился:

      – Остроты оставьте для моих штатных шутов, Бойд. Бюро выдаст вам ее имя. Я имею в виду секретаршу. Если кто-нибудь и знает, куда исчезла эта рыжая бестия, то только она.

      – О’кей, – сказал я. – Теперь еще один маленький вопрос, мистер Гугенхеймер.

      – Да, – перебил он меня. – Две тысячи, если вы доставите ее в срок к съемкам, и жирный ноль, если вы этого не сделаете.

      – С таким талантом ясно и выразительно высказывать свои мысли вам нужно было делать карьеру в политике, а не в целлулоидной промышленности, – сказал я восхищенно.

      Его лицо побагровело.

      – Вы называете кинопроизводство целлулоидной промышленностью? – прогрохотал он. – Черт бы вас побрал, Бойд, это хуже, чем плевать на ковер.

      – Значит, мне можно плюнуть на ковер? – спокойно спросил я.

      Он запустил руки в свои густые волосы, словно там завелась какая-то живность.

      – Так вот вы какой, Дэнни Бойд, – буркнул он. – Недаром мне говорили, что вы прошли огонь и воду и больше всего любите деньги. О’кей. Но мне сейчас нужны не учителя хороших манер. Мне нужен человек, который сумеет разыскать и вернуть на съемки Глорию.

      – Золотые слова, мистер Гугенхеймер, – вежливо ответил я. – И я всегда буду их вспоминать, когда по телевизору станут прокручивать старую целлулоидную ленту.

      – Вон!

      Я прошел в его бюро, и там мне сказали, что секретаршу Глории зовут Эйприл Мауэр. Я ни на секунду не поверил в это, так как в Голливуде только фамилии вроде Смит или Джонс могут оказаться настоящими. Как бы то ни было, эта Эйприл Мауэр жила на вилле