Клык леопарда. Энтони Ричес

в какой-то момент стала серьезным вызовом. Книга была наполовину написана, но сюжет никак не хотел разворачиваться дальше – образовался узел, который я не мог распутать. В самую худшую минуту этой тяжелой ситуации старый друг, услышав мою критику матча по регби в четверг вечером, ответил словами, коим было суждено возродить мою творческую жизнь: «Пиши у меня в кабинете». Так я и поступил. Никакого Интернета (это было крайне важно, так как позволяло не отвлекаться на пустяки), лишь чай, редкие разговоры и рекордные восемьсот-девятьсот слов в час. Словно за один шаг я перешел с телефонного Интернета на сверхширокополосный. Получив урок, я теперь снимаю переделанный в жилье курятник на местной ферме – где тоже нет Интернета – и когда не занимаюсь «настоящей» работой, уезжаю за несколько миль, чтобы написать кусок текста в блаженном покое и без возможности заниматься чем-либо другим, кроме сочинительства. За что тебе, Эдди Хики, положена величайшая благодарность, какая только сейчас возможна. Будем надеяться, что новый режим работы позволит мне писать по две книги в год, не отвлекаясь на всякую чепуху.

      Кроме этого я должен выразить традиционную, но оттого не менее сердечную благодарность следующим людям. Хелен – за то, что поддерживала и твердой рукой направляла меня (а также за позволение внести последние штрихи в сюжет на юге Франции). Детям – за то, что мирились со всем этим. Немного и собакам – за то, что, когда терпение близких готово было лопнуть, питомцы невольно дарили мне альтернативный взгляд на многие вещи, выраставший из необходимости кормить их и выгуливать. Мой агент Робин, как всегда, был сама тактичность, а редактор Кэролин изо всех сил изображала бездеятельность и спокойствие, когда я в своем творчестве переходил уже всякие границы.

      Что касается издательства «Ходдер энд Стоутон», то должен сказать, что работать с ним по-прежнему сплошное удовольствие, так что спасибо Франсин, Нику, Лоре, Джейми, Джеймсу, Бену и всем остальным, чьи имена я не могу запомнить по причине моей рассеянности. Клэр Паркинсон проделала потрясающую работу по редактуре текста – невзирая на кровищу и прочие малоприятные вещи, она умело его вычистила и спасла меня от многих конфузов. Молодчина! Джон Приджент также занимался вычиткой рукописи и, как всегда, сделал немало толковых замечаний.

      Наконец, я, как всегда, благодарю всех, кто помогал мне на этот раз, но не был здесь упомянут. В этом нет вашей вины, виноват я сам, выражаясь трафаретно. Те, кто работает бок о бок со мной, скажут, насколько скверная у меня память, так что если я о ком-то забыл, приношу искренние извинения за такую неадекватность. Там, где исторически в книге все верно, – это лишь благодаря тому, что мне очень помогли, там же, где окажутся ошибки, они только мои.

      Спасибо.

      Пролог

      Нижняя Германия, сентябрь, 182 г. н. э.

      – Проклятый дождь! Дождь вчера, дождь сегодня и, похоже, дождь завтра. Повсюду эта проклятая сырость. Мои доспехи к утру снова покроются ржавчиной.

      – Придется их чистить, если не хочешь, чтобы этот ублюдок снова вставил тебе фитиль.

      При мысли о нескончаемой чистке доспехов от грязи и ржавчины – если только они не хотят навлечь на себя гнев центуриона – часовые обменялись гримасами. Вокруг сторожевой башни форта клубился холодный ночной туман, и капли влаги плясали на ветру, с тихим стоном продувавшим неприветливую местность.

      Освещавший этот участок крепостной стены факел был окутан мерцающим коконом. Его свечение зловеще обволакивало часовых, не давая возможности разглядеть дальше нескольких шагов. Прикрыв глаза от света, они всматривались в окружающее пространство, иногда бросая взгляды вниз, внутрь крепости, чтобы никто – ни разбойник, ни центурион – не подкрался к ним.

      – Уж лучше я буду надраивать до блеска доспехи, чем слушать жалобы этого старого паршивца на то, как тяжко жилось «в былые времена». «Когда хавки [1] нападали на нас со стороны моря, вот это было настоящее сражение, парни. Вам, соплякам, не понять, что это такое, пока холодная острая железяка не вонзится вам в…»

      Солдат неожиданно умолк – его внимание привлекло какое-то движение, внизу, в темноте под стенами форта.

      – Что там?

      Моргая усталыми глазами, часовой долго вглядывался во тьму. Спустя какое-то время он отвел взгляд, но тотчас снова бросил его в ту сторону, где вроде бы мелькнула какая-то тень.

      – Ничего. Мне показалось, будто я что-то там увидел, но, наверное, это просто туман. – Он покачал головой, уперся древком копья в деревянный настил и широко зевнул. – Ненавижу это время года. В мерзком тумане вечно что-то мерещится.

      Его товарищ кивнул, перегнулся через стену и посмотрел вниз.

      – Знаю. Порой мерещится, будто… – Он словно бы поперхнулся, а в следующий миг перевалился через парапет и исчез из вида. Пока второй часовой пытался понять, что случилось, за край деревянной стены ухватилась чья-то рука и на площадку сторожевой башни перевалилась одетая в темное фигура. Во второй руке пришелец сжимал короткое копье, с острия которого капала кровь только что убитого часового.

      В

1

Название ряда древнегерманских объединений, живших на севере современной Германии.