Любовь, прошедшая сквозь века. Лилия Подгайская

ак замкнулся круг судьбы, девушка неожиданно ощутила как бы толчок в сердце и странное чувство утраты только что обретённой свободы.

      – Настюха, привет! – раздался голос позади неё.

      Она обернулась. Так и есть, Андрей, с его обаятельной улыбкой и очаровательной бесшабашностью, за которые ему прощает разные мелкие провинности даже их строгий декан. А рядом с ним парень, при взгляде на которого сердце Насти вдруг сорвалось с места и покатилось куда-то вниз, не поймать, не остановить. Среднего роста, худощавый и гибкий, но сила в нём чувствуется. Волосы тёмные, до плеч и завиваются на концах в крупные кольца, каким позавидовала бы любая девушка. А глаза – ох! – глаза чёрные и бездонные как пропасть, в которую страшно и почему-то хочется прыгнуть. А лицо смутно знакомое. Откуда? Они ведь точно не встречались раньше. Или встречались, но она забыла? Хотя такого парня трудно было бы забыть. Он притягивает взгляд, выделяется из толпы, как молодой красивый хищник среди мирно пасущихся рядом травоядных.

      – Это Ахмед, Настя, мой друг, – Андрей просиял своей обаятельной улыбкой и загадочно усмехнулся, как будто знал, что выступает сейчас в роли вестника судьбы, – я хочу вас познакомить.

      Чёрные бездонные глаза встретились с голубыми, как безоблачное летнее небо на закате дня, и какая-то искра проскочила между двумя людьми, увидевшими друг друга в первый раз. Она была невидимой, но ощутимой столь явственно, что Настя побоялась протянуть руку – а вдруг ударит, как током?

      – Привет, Ахмед, рада с тобой познакомиться, – только и сказала она.

      – И мне очень приятно это знакомство, – вежливо отозвался он.

      Голос был бархатный, мягкий, но в глубине его отчётливо проскальзывали грозные рычащие ноты. И Настя снова вздрогнула. Она уже где-то слышала этот голос, но тогда в нём было откровенное рычание, бархатность появилась потом. Но когда это было? И где?

      Андрей, удовлетворённо вздохнув, оставил этих двоих наедине. Они явно не могли оторвать глаз друг от друга. А он, исполненный ощущения, что сделал нечто важное, может теперь позаботиться и о себе.

      А те двое стояли в гудящей, как растревоженный улей, студенческой толпе, но не слышали ничего. Им казалось, что они одни во всей вселенной, и разнять взгляды было просто невозможно.

      Первой опомнилась Настя.

      – Я надеюсь, мы ещё увидимся с тобой, Ахмед, – торопливо проговорила она. – А сейчас, прости, мне надо найти подругу.

      И она позорно сбежала, от него и вообще с вечеринки, которая так радовала её поначалу. Такое приятное чувство свободы разлетелось вдребезги, рассыпалось на мелкие осколки. А в душе поселились беспокойство, тревога и ещё ожидание чего-то, что изменит её жизнь навсегда. И это что-то было отчётливо связано с Ахмедом.

      А он, конечно, не замедлил напомнить о себе. Ещё бы! Хищник, ловкий и удачливый, привыкший всегда получать добычу, которую высмотрел. Не прошло и двух дней, как в её телефоне раздался его голос, бархатный, с глубоко спрятанными рычащими нотами, словно убранные в подушечки страшные когти в лапе миролюбиво настроенного леопарда. Он произнёс несколько вежливых слов и пригласил её на свидание. «Нет, – сказала она самой себе, – конечно же, нет».

      – Хорошо, – услышала она свой голос, – я согласна.

      Да что же это с ней происходит? Как будто смерч какой-то непонятный втянул её в свой водоворот и заставляет поступать, вопреки её воле, так, как это нужно ему, смерчу.

      Но Ахмед вёл себя безупречно. Он не накинулся на неё, как хищник на добычу, чего она в глубине души опасалась. И вовсе не потому, что это было страшно само по себе, они ведь в свободном от всех предрассудков двадцать первом веке живут. Нет. Она страшилась другого. Боялась, что, попав в его объятия, потеряет своё сердце навсегда, а он перешагнёт через их отношения и пойдёт дальше, своим путём. Как любой хищник, изловивший высмотренную добычу и удовлетворивший голод. Закон природы.