Последний романтик. Шимун Врочек

еныша. Обнялись и ждут весны. Капрал разве что лапу не сосет.

      – Муау!

      Я говорю: подожди, девочка. Еще немного. Папа почти закончил.

      Беру еловую лапу и кидаю сверху. Потом сажусь на землю и говорю: сил моих больше нет.

      …Я думал – по дороге быстрее будет. Потому что морковка опять успела проголодаться. А в деревне можно было взять молока. И нажевать с хлебом. И она бы так не орала. Лежала бы и сосала «дулю». Важная, как китайский император.

      А они тут как тут – верхом. Закричали:

      – Вот он, сукин сын!

      Окружили и стволы наставили. Капрал сверху смотрит. Синий мундир, усы сапожной щеткой и пистоль за поясом. Он его даже доставать не стал. Видит, у меня руки заняты. До шпаги никак не дотянуться. А пистоль я в лесу выкинул. Во-первых: пороха к нему не было, я в одной рубахе из окна выскочил. Во-вторых: пистолет тяжелый, пришлось выбирать.

      Я говорю:

      – Вы меня, как, арестовывать будете? Или на месте порешите?

      Капрал говорит:

      – Посмотрим.

      Морковка открыла глаза и говорит: уа-у. Таким обиженным тоном.

      Я подумал – надо было выбрать пистолет. А девчонку оставить. Все руки оттянула, даром что четыре месяца. Посреди леса, волков и лисиц. Тогда у нее был бы шанс.

      Я говорю:

      – Все хорошо, девочка.

      – Ее скоро нужно кормить, – говорю.

      Капрал усмехнулся и говорит:

      – Не бойся, накормим. Ты давай – одежонку скидывай! Только не дергайся, а то не ровен час…

      Что получится, капрал не сказал. Но я и так понял. Потому что нетрудно догадаться. Особенно, если прошлой ночью это видел.

      Я девчонку на землю положил и говорю:

      – Вы там были?

      – Нет, – отвечает капрал.

      Я по глазам вижу, что врет. Они у него сделались отдельно от лица. Словно кто-то другой в капральской физиономии дырки проделал и выглядывает. И здорово ему стыдно, этому другому.

      – Раздевайся, – говорит капрал. – Кому сказано.

      Я расстегнул рубашку, чтобы его не злить.

      – Моя жена жива?

      – Конечно, – отвечает, не раздумывая.

      А другой, который за капралом прячется и которому стыдно, говорит:

      – Нет.

      – Понятно, – говорю я.

* * *

      Я говорю: мне нравится, как это звучит. Ты сама попробуй. Маленькая девочка. Маленькая девочка. Разве не здорово?

      Жена говорит:

      – Папина дочка.

      Я говорю:

      – Зато характер твой.

* * *

      Я пошел в лес. Сначала пытался резать дерн шпагой, но ничего не получилось. Потом мне дали нож. Я выкраивал куски травы и относил к яме. Художественно так вокруг нее раскладывал. Замерз, как собака и весь перемазался. А потом капрал говорит:

      – Хватит.

      Я посмотрел на яму и говорю:

      – Еще немного. Кажется, я выше ростом. Пятки будут торчать.

      Один говорит:

      – А ты без головы меряй.

      И засмеялся. Остальные тоже. Все, кроме меня и капрала. Он перед этим, как мои шрамы увидел, сказал:

      – Это откуда?

      – Рамбург, – ответил я. Без одежды стало холодно. Мурашки высыпали по всему телу. – Палашом.

      – А это?

      – Под Несвижем… картечью.

      – А вот это?

      – Когда маленьким был, расшибся.

      Поэтому сейчас капрал сказал:

      – А ну, заткнули пасти!

      Морковка смотрела какой-то сон и молчала в тряпочку. Я вообще думал, что такое невозможно. Такая тишина. Все время, что морковка не ела – она кричала. Не переставая. Я думал – свихнусь. Или оглохну. Так что выбор между ней и пистолетом был достаточно трудным.

      Я стою голый и говорю:

      – Что будет с ней?

      Капрал говорит:

      – Отвезем князю.

      Я говорю:

      – Мне нужно попрощаться.

      Он перевел взгляд на девочку. Потом говорит:

      – Ладно.

* * *

      Я девчонку прижал, она – раскаленная. Как уголек. Вернее, мне так с холоду почудилось. Морковка «дулю» выплюнула и проснулась. Смотрит на меня. Глаза серые, рожица серьезная.

      – Гу, – говорит.

      Потом выгибаться начала. Потому что я-то холодный.

      Я говорю:

      – Цок, цок, лошадка! – она улыбается. Взял морковку и подкинул вверх. И еще раз. Она смеется. Я даже согреваться начал. Потом прижал девчонку к себе. От нее тепло и молоком пахнет.

      – Ты наша принцесса, – говорю. У капрала такое лицо сделалось, словно он луком подавился.

      И тут морковка описалась. Вообще горячо стало. Я даже глаза зажмурил. Стоим, греемся…

      Капрал