Домой. Игорь Колесников

лся. Оставалось только ощущение. То я помнил, что снилось что-то благостное, то в душе оставалось некая тревожность.

      Треть жизни человек проводит во сне. А то и больше, ведь поспать я всегда любил, и восьми часов мне обычно не хватало. Мне сорок девять. Значит, я проспал едва ли не двадцать лет! Целая жизнь. По крайней мере, мне так казалось, когда я был восемнадцатилетним. Целая жизнь, которую человек проживает в собственных фантазиях и нереальных приключениях! Вот это да! Иногда так неохота просыпаться, когда во сне путешествуешь по неизведанным странам и покоряешь дикие просторы нереальных континентов. Но вечером от пламенных страстей не остаётся и уголька, и подушка снова манит к себе, обещая новые призрачные впечатления.

      Так у меня было всегда. Всю жизнь, как у всех. Пока я не оказался в одну прекрасную ночь в странном и чарующем месте…

      Я пробирался через мокрые джунгли. Длинные кожистые листья не больно хлестали по лицу, а раздвигаемые заросли обдавали с головы до ног тёплой влагой. Неожиданно я выбрался на опушку. Под ногами с тихим журчанием струился небольшой прозрачный ручеёк, берега которого были обрамлены невысокими кустами с огромными ярко-красными махровыми цветами, благоухающими сочно и незнакомо. Дальше, за кустами, снова сплошной стеной начинался плотный тропический лес. Пробираться сквозь него было бессмысленно и неохота. А уютный берег ручья, покрытый изумрудной шелковистой травкой, манил и радовал.

      Усталости я не чувствовал, но с благоговением опустился на траву. Чёрт! Если и есть где-то рай, то он должен выглядеть именно так! Близкие незнакомые деревья на другом берегу были увешаны какими-то грушеобразными плодами. Воды ручья были прозрачны, что совершенно нехарактерно для тропиков. Я слегка удивился, но тут же забыл об этом, привлечённый движением какой-то живности в воде. Надо же! Вдоль каменистого дна неспешно продвигались пятнистые спины форелей длиной с добрый локоть. Чудеса!

      Хе! Это было только начало! Я полулежал в мягкой тёплой траве, любовался невиданными цветами, вдыхал манящие и пьянящие терпкие их ароматы, рассеянно слушал чарующие звуки пения невидимых за густой листвой птах. Я блаженствовал! И вдруг из зарослей тихо вышел на полянку странный небольшой зверёк, похожий на лань, только полосатый. Причём, полоски были красного и желтоватого цветов. Я замер и затаил дыхание. Я старался даже унять стук собственного сердца, только бы не спугнуть диковинное животное.

      Но самыми удивительными оказались глаза неведомого зверька. Мы привыкли, что зрачок круглый. У кошки он может быть вертикальной щёлочкой, у козы – прямоугольником. Но ни у кого из известных существ я не видел зрачка в виде креста. Этот малыш безбоязненно подошёл совершенно вплотную ко мне. Я сидел, затаив дыхание. Очевидно, животное никогда в жизни не видело человека.

      В дебрях великолепного фантастического леса, на чудесной, покрытой душистыми цветами полянке, я сидел на берегу ласково журчащего прозрачного ручейка и смотрел в лазуритового цвета глаза неведомого симпатичного зверька с крестообразными зрачками. Надеюсь, вы понимаете, что мне вовсе не хотелось просыпаться?

      Я протянул руку. Малыш чуть отпрянул, но тут же с любопытством потянулся к моей раскрытой ладони своим чёрным лаковым носом…

      Мелодичный свист Клауса Майне в песне «Винд оф ченч» непрошенным гостем ворвался в мои великолепные видения. Стремительно исчез зверёк, завертелся в разноцветной круговерти сказочный лес и исчез в небытие, подобно существующей лишь мгновение падающей звезде. Я лежал в своей постели, жена отвернулась от меня к стене, а из будильника продолжала звучать знаменитая мелодия «Скорпов».

      Было это или нет? Как обидно! Вот она, картинка, всё ещё стоит перед глазами, но больше я никогда её не увижу, а скоро и позабуду, как все остальные сны. Я задумчиво чистил зубы, пил кофе, не чувствуя его вкуса, одевался на работу. Механический набор движений, повторяемый изо дня в день много-много лет подряд. Казалось, тело само могло справиться с привычными задачами, для этого вовсе не требовалось участие разума. Потому что разум всё ещё был там, на берегу того волшебного ручейка.

      Я прикорнул в маршрутке, неосознанно стремясь снова вернуться в потерянный навсегда рай. Вот-вот, казалось бы, ещё минутка, и я опять окажусь в своих грёзах. Я уже почти начал чуять знакомый терпкий аромат цветущей поляны. Но… нет. Я проехал свою остановку. Впервые за все годы работы в институте.

      День прошёл вяло. Обычная рутинная работа, перекладывание бумажек, выполнение расчётов. Никто бы и не заметил, если бы я не появился вовсе. Никто, кроме начальника, который строго посмотрел на меня и сказал:

      – Валерий Палыч, вы сегодня не выспались?

      Чёрт, неужели так заметно? Перед глазами, как наваждение, до сих пор стояло видение тропического леса.

      – Да, Николай Иванович, плохо спалось что-то…

      Но к вечеру наваждение немного рассеялось. Дома ждал дымящийся ужин. Молодец, всё-таки, Валя-то моя!

      – Как дела на работе? – спросила жена за ужином. Я без аппетита прожёвывал тушёную картошку с грибами.

      – А Ленка-то, представляешь себе! – продолжила супруга,