Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам. Эдуард Филатьев

и» Маяковский называл людей невоспитанных, необразованных, для которых он и сочинял свои «лозунги» или, как он сам их называл, «санитарные плакаты». Вот некоторые из них:

      «1

      Убирайте комнату, / чтоб она блестела.

      В чистой комнате – / чистое тело.

      2

      «Воды – / не бойся, / ежедневно мойся!

      3

      Зубы / чисть дважды,

      каждое утро / и вечер каждый…

      6

      Ежедневно / обувь и платье

      чисть и очищай / от грязи и пятнен.

      7

      Культурная привычка, / приобрети её —

      ходи еженедельно в баню / и меняй бельё…

      9

      Проветрите комнаты, / форточки открывайте

      перед тем / как лечь / в свои кровати».

      В этих стихотворных лозунгах говорится об элементарнейших вещах, о том, что, казалось бы, должно разуметься само собой. Но они были заказаны поэту, стало быть, необходимость в них была чрезвычайная. И Маяковский писал:

      «17

      Мойте окна, / запомните это,

      окна – источник / жизни и света.

      18

      Товарищи, / мылом и водой

      мойте руки / перед едой…

      20

      Грязь / в желудок / идёт с едой,

      мойте / посуду / горячей водой…

      23

      Вытрите ноги!!! / забыли разве, —

      несёте с улицы /разную грязь вы.

      24

      Хоть раз в неделю, / придя домой, —

      горячей водой / полы помой…

      34

      Раз в неделю, / никак не реже,

      бельё постельное / меняй на свежее».

      Стихи эти сочинялись для той самой массы, о которой Владимир Маяковский говорил и 22 декабря 1928 года, выступая на собрании Федерации объединений советских писателей. Свою речь он завершил так:

      «Теперь последний вопрос, товарищи, относительно массовости. Я не знаю, как для других, но меня этот вопрос съедает.

      В принципе, душой, телом и мозгом я за массовость. Ни разу только я не встречал во всех редакциях, при самых противоположных точках зрения, чтобы меня крыли с точки зрения своей, все хвалят от имени массы, ругают тоже от имени массы…

      Я неоднократно приводил примеры Путиловского и других заводов. Стапятидесятимиллионная масса недостаточно культурна, её нужно сто раз переделывать, переучивать, и разговор о массе, выдвигаемый просто редактором, – это насмешка над нашей культурной революцией».

      Сто пятьдесят миллионов человек, о «недостаточной культурности» которой говорил Маяковский, это тогдашняя численность населения страны Советов. Значит, это для своих «некультурных» соотечественников сочинял поэт «санитарные плакаты», призывая сограждан мыть «руки перед едой», ходить «еженедельно в баню» и еженедельно «менять бельё» в постелях. Маяковский отчётливо представлял себе, кто его окружает, о ком и для кого он пишет свои произведения.

      Вряд ли поэт помнил о том, что этих же самых людей другой стихотворец, Дмитрий Мережковский, называл «хамами». Сам же глава лефовцев и рефовцев, закончивший всего четыре класса гимназии и грамотно писать так и не научившийся, в апреле 1926 года сочинил стихотворение «Разговор с фининспектором о поэзии», в котором задавался вопрос (больше похожий на утверждение):

      «А что, / если я / народа водитель

      и одновременно – / народный слуга?»

      Через год, отвечая польским журналистам, спрашивавшим, какую роль в СССР играет поэт, Маяковский сказал:

      «– Важнейшую. Он является учителем народа, воспитателем его ума и совести».

      И этот «учитель народа», вернувшись в самом начале мая 1929 года из Франции в Москву, начал отправлять своей возлюбленной парижанке Татьяне Яковлевой «молнии телеграмм», которые напоминали ей о том, что в октябре он приедет в Париж, где они сыграют свадьбу и отправятся жить в СССР.

      Загадочный отказ

      Лили и Осип Брики чуть ли не ежедневно заводили с Маяковским разговоры, отговаривая его от намерения ехать осенью во Францию и жениться на Татьяне. Многие маяковсковеды утверждают, что в том же самом (по явной просьбе Лили Юрьевны) поэта убеждали и гепеушники: Яков Саулович Агранов и Меер Абрамович Трилиссер вместе со своим помощником Михаилом Савельевичем Горбом (Моисеем Санелевичем Розманом).

      Переубедить убеждавших было практически невозможно. И Маяковский принялся готовить им свой ответ – вместо «Комедии с убийством», на создание которой у него был подписан договор с ГосТИМом (Государственным театром имени Мейерхольда), он всё лето сочинял совсем другое произведение – пьесу под названием «Баня».

      В записной