Только представьте…. Сьюзен Элизабет Филлипс

е заметил этого мальчика, разительно выделявшегося из толпы хорошо одетых биржевых маклеров и банкиров, заполонивших улицы Нижнего Манхэттена. Коротко остриженные черные волосы, которые, будь они чистыми, скорее всего лежали бы непокорными завитками, жирными вихрами выбивались из-под полей потрепанной фетровой шляпы. Заплатанная рубаха с засаленным воротом, расстегнутым, вероятно, из-за июльской жары, висела мешком на узких худых плечах. Обрывок кожаного ремешка подхватывал грязные, чересчур широкие штаны. Парнишка едва передвигал ноги, обутые в грубые черные башмаки, которые пришлись бы впору великану. Под мышкой он держал довольно большой узел.

      Торговец облокотился на тележку с подносами, полными соблазнительных пирожных и булочек, и от нечего делать стал следить за подростком, прокладывавшим себе путь по забитому людьми тротуару, как за преступником, готовым вот-вот скрыться. Старик часто видел то, что ускользало от внимания окружающих, и что-то в этом бродяжке привлекло его внимание. Эй, ты, ragazzo[1], у меня для тебя пирожное. Воздушное, как поцелуй ангела. Vieni qui![2]

      Мальчишка вскинул голову и голодными глазами уставился на подносы с лакомствами, которые жена торговца собственноручно выпекала каждый день. Разносчик почти слышал, как бедняга мысленно пересчитывает медяки, запрятанные в узле, который он судорожно прижимал к себе.

      – Иди же, ragazzo, я не возьму с тебя ни цента. Это подарок, – окликнул он, протягивая воздушное яблочное пирожное. – Подарок много повидавшего человека новому обитателю самого главного в мире города.

      Вызывающе сунув большой палец за пояс, паренек вразвалочку приблизился к тележке.

      – И с чего ты взял, что я новый обитатель?

      Акцент, столь же отчетливый и резкий, как запах растущего в Каролине жасмина, разливающийся по хлопковым полям, невозможно было ни с чем спутать, и старик поспешил скрыть улыбку.

      – Наверное, это всего лишь мой глупый бред?

      Мальчик пожал плечами и ковырнул носком ботинка валявшуюся на земле картонку.

      – Я ничего такого не говорил. Может, так, а может, вовсе наоборот, – объявил он и ткнул грязным пальцем в пирожное: – Сколько просишь вот за это?

      – Сказано же, подарок.

      Парень, подумав немного, коротко кивнул и протянул руку.

      – Спасибочки вам.

      Едва он успел взять пирожное, как к тележке подошли два бизнесмена в сюртуках и высоких касторовых шляпах. Пренебрежительный взгляд мальчика скользнул по толстым золотым цепочкам от часов, свернутым зонтикам и начищенным черным туфлям.

      – Пропади пропадом все дураки янки, – пробормотал он.

      Мужчины, занятые беседой, не расслышали, но едва успели отойти, как старик мрачно нахмурился:

      – Думаю, мой город – неподходящее место для тебя, верно? Всего три месяца, как война закончилась. Наш президент мертв, и страсти все еще накалены.

      Мальчик как ни в чем не бывало уселся на обочину и принялся за пирожное.

      – Не очень-то я уважаю вашего мистера Линкольна. По-моему, он просто инфантилен.

      – Инфантилен?! Madre di Dio?[3]

      – Глупый, как дитя малое.

      – А откуда такому оборванцу, как ты, знать ученые словечки?

      Парнишка ладонью прикрыл глаза от палящего солнца и прищурился.

      – Чтение книг – мое призвание! – напыщенно объявил он. – Я встретил это выражение у мистера Ралфа Уолдо Эмерсона. Я большой почитатель мистера Эмерсона. – Он начал осторожно обкусывать края пирожного. – Правда, когда я увлекся его эссе, то еще не знал, что он янки. Поверишь, просто на стену полез, когда обнаружил, откуда он родом. Но к тому времени было слишком поздно. Я уже, можно сказать, стал его учеником.

      – Этот мистер Эмерсон, что такое особенное он изрек?

      Кусочек яблока прилип к грязному пальцу мальчишки, и тот слизнул его языком.

      – Он толкует насчет характера и уверенности в своих силах. Полагаю, уверенность в своих силах – это и есть самое важное качество человека, разве не правда?

      – А по мне, так вера в Господа нашего. Важнее ничего нет.

      – С некоторых пор я не слишком держусь Господа. Раньше – пожалуй, но за последние несколько лет уж больно много всего навидался. Как янки резали наш скот и жгли загоны. Как пристрелили моего пса, Фергиса. Как миссис Льюис Годфри Форсайт потеряла в один день сына и мужа. Мои глаза состарились. Одряхлели.

      Торговец попристальнее пригляделся к подростку. Маленькое личико сердечком, чуть курносый нос. Как обидно, что возмужание огрубит эти тонкие черты.

      – Сколько тебе лет, ragazzo? Одиннадцать? Двенадцать?

      Глаза редкостного темно-фиолетового цвета настороженно сузились.

      – А что? Полагаю, я достаточно взрослый.

      – Где же твои родители?

      – Мать умерла, когда я родился. Папаша скончался в Шило три года назад.

      – А ты, ragazzo? Почему

1

Оборванец (ит.). – Здесь и далее примеч. пер.

2

Иди сюда! (ит.)

3

Здесь: И что означает это мудреное слово? (ит.)