Хроники Реликта. Том II. Василий Головачев

>

      Проснуться,

      Боясь пробужденья иного…[1]

      Поэт почти угадал, разве что эпитет «упоительно» не совсем точен. Хоть не ложись спать!..

      В прихожей мягко позвонил дверной сторож.

      Настя снова вскочила, в одном пеньюаре выпорхнула в гостиную, но прислушалась к себе и, ссутулившись, вернулась в спальню. Накинула халат, вытерла лицо губкой, глянула на часы: почти двенадцать ночи. Господи, кто там в такой час?

      Звонок раздался в третий раз. Тогда она приказала двери открыться. На пороге стоял улыбающийся Коста с огромным букетом гладиолусов.

      – Гостей принимаешь?

      Настя зябко поежилась, кутаясь в халат, посторонилась.

      – Проходи.

      Гость сунул ей букет.

      – Что у тебя за вид, словно ты спала? Или замерзла? Согреем. – Коста засмеялся, на ходу наклонился, пытаясь поцеловать хозяйку, но та отстранилась.

      – Не надо, Косточка. – Голос был тих и тускл, и Настя заставила себя выглядеть такой, какой ее знали в институте. – Садись, но не повторяй весь свой ежедневный репертуар, ладно?

      Настя поставила цветы в старинную керамическую вазу, налила воды, посмотрела на цветы и вздохнула. Потом вернулась к гостю.

      – Я тебя слушаю.

      Коста сел с размаху в кресло, внимательно посмотрел на девушку, улыбка сбежала с его губ.

      – Похоже, мне здесь не рады. А вчера кто-то приглашал меня к себе, обещал неземные блага. Или то была минута слабости?

      Перед глазами Насти возник колеблющийся образ двух целующихся фигур, потом сверкнула вспышка, одна из фигур исчезла.

      Настя кивнула.

      – Ты все хорошо понимаешь, Косточка, спасибо тебе за вчерашнее, вообще за сочувствие, ты мне здорово помог… – Она остановилась, потому что гость покачал головой, лицо его на мгновение заострилось и стало злым.

      – Сочувствие? Вчера речь ни о каком сочувствии не шла, насколько помнится. Речь шла о другом, о тебе и обо мне, и я понял, что ты наконец заметила…

      Настя покачала головой, в свою очередь разглядывая лицо гостя, подвижное, красивое, самоуверенное, с энергичной складкой губ, лицо человека, всегда добивающегося своей цели. Эфаналитик Коста Сахангирей, всесторонний художник, работа с инком в режиме «один на один» для него – конек и средство самовыражения. Его выводы всегда полны красок и тонов. Что ни задача – то произведение искусства, своя «симфония». Отличается кипучей активностью и уверенностью в своих силах. Руководитель лаборатории эфанализа ИВК, в которой работала и Анастасия. Человек без комплексов, не без оснований претендующий на исключительность. И, наконец, интрасенс.

      – Не понимаю, – сказал он, пожав плечами. – Я же не мальчик, Настя. Вчера мы, кажется, все обсудили, и я, как джентльмен, остановил развитие событий, хотя мог бы просто воспользоваться случаем. В чем дело, что изменилось?

      – Спасибо тебе, – улыбнулась Настя невольно, – за то, что ты джентльмен и вообще хороший парень. Вчера мне было очень плохо, я даже не все помню, что со мной было, но сегодня… нет-нет, изменений особых не произошло, и все же мы отложим разговор до лучших времен. Не обижайся, Косточка, ладно? Хочешь шампанского?

      Коста нахмурился.

      – Честно говоря, не думал, что ты меня так… встретишь. До сих пор мне казалось, что ты живешь без предрассудков, раскованно и свободно. Или я ошибся? А может быть, кто-то из твоих паритет-повелителей заявил окончательные права? Кто же? Грехов или Берестов?

      Кровь отлила у Насти от щек, губы онемели.

      Коста криво улыбнулся, вскочил и попытался обнять ее за плечи, заглянуть в глаза, но не смог: ноги словно налились свинцом, приросли к полу, а на плечи навалилась тяжесть, будто при ускорении. Ощущения тут же прошли, Коста опомнился, он мог бы ответить тем же, сил хватило, однако удержался.

      – Тебе лучше уйти, – прошептала Настя.

      – Извини, – сказал он. – Просто я не привык, чтобы меня, как мальчишку… вот и вырвалось. Но долго жить так… раздвоенно ты не сможешь, и я приду. Позже. Все равно будет так, как я… – он хотел сказать «хочу», но передумал, – как я рассчитал. До встречи.

      Ушел.

      Настя присела на краешек тахты и, ссутулившись, просидела в таком положении несколько минут, пока раздавшийся в прихожей новый звонок не заставил ее вздрогнуть.

      Подождала немного, подумала почти спокойно: если опять Коста, спущу его с лестницы. Но это был не Сахангирей. Перед Настей стоял незнакомый молодой человек с лицом скуластым и добродушным, хотя складка губ на нем была жесткой и твердой, выдающей характер волевой и сильный. Серые внимательные глаза смотрели прямо и открыто, и мерцала в них уверенная сила и хитроватая (мужицкая, подумалось Насте, искони деревенская) мудрость.

      На госте была просторная серая рубашка, не скрывающая могучего телосложения, свободного покроя брюки и мокасины известной фирмы «Маленький Мук».

      – Вы ко мне? – растерялась Настя.

      – Извините

1

Северянин И. «Ноктюрн».