Дело заботливого опекуна. Эрл Стенли Гарднер

и была хоть какая-то польза, срочно избавься от Керри Даттона.

      – А кто он такой, этот Даттон?

      – Это молодой человек, весьма элегантно одетый. У него греческий профиль, как на камее, вьющиеся темные волосы, серые глаза и очень красивые губы. Своими широкими плечами, тонкой талией и всем прочим он может свести Герту с ума. Она не отводит от него глаз…

      – И чего хочет этот Даттон?

      – Секрет. Его визитная карточка гласит: «Советник по капиталовложениям». Он сказал лишь, что хочет видеть тебя по делу, весьма деликатному и сугубо личному, он боится огласки.

      – Каков его возраст?

      – Тридцать, может быть, тридцать два.

      – Надеюсь, что это не подвох, чтобы впутать меня в темное дело, – пробормотал адвокат, садясь в кресло. – Как бы то ни было, мы его примем, хотя бы для того, чтобы спасти Герти от чар.

      Делла вышла в приемную и впустила посетителя в кабинет. Мужчины пожали друг другу руки, после чего Даттон сказал:

      – Я вам очень благодарен, мистер Мейсон, что вы меня приняли без предварительной записи, так как мое дело не терпит отлагательств…

      – Прошу вас изложить суть дела без лишних предложений, – сказал Мейсон, любезным жестом предлагая посетителю сесть. – Боюсь только, что вам нужно было обратиться не ко мне. Как я понял, вы занимаетесь вопросами размещения капитала?

      – А вы занимаетесь защитой преступников, не так ли? – живо перебил его Даттон.

      – Ну, допустим…

      – Значит, я пришел куда надо.

      – Кто же преступник?

      Даттон ткнул себя пальцем в грудь. Мейсон посмотрел на посетителя более внимательно.

      – Вы арестованы и отпущены на поруки?

      – Нет! – ответил Даттон, покачав головой. – Я пришел к вам как раз потому, что не хочу быть арестованным и попасть в тюрьму.

      – У вас растрата?

      – Да.

      – Кто понес убытки?

      – Дезире Эллис.

      – На какую сумму?

      – Можно считать, что на четверть миллиона долларов.

      Мейсон наклонил голову:

      – У каждого преступника есть право обращаться к адвокату за защитой… Но адвокат не может становиться соучастником преступления. После того что вы мне сказали, моя обязанность и долг – не только предупредить вас о неминуемости ареста, но и вызвать полицию, чтобы она выполнила свой долг.

      – Не спешите, мистер Мейсон, вам еще неизвестны все факты.

      – Но мне известно вполне достаточно для того…

      – Может быть, вы все же позволите мне закончить свой рассказ?

      – В вашем распоряжении две минуты, – ответил Мейсон. – Я крайне занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.

      Даттон покраснел, но тем не менее продолжил повествование.

      – Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, умер четыре года назад. Он был одним из моих постоянных клиентов. В то время Дезире было всего двадцать три года, и ее увлечений отец не одобрял. Поэтому в своем завещании Эллис-отец доверил мне все свое состояние с тем условием, чтобы я обеспечивал дочь средствами на все необходимые расходы, но в соответствии с моим пониманием того, что ей действительно необходимо. При этом он дал право расходовать средства и из основного капитала, но лишь при условии, что я сочту это разумным. Мне было дано право свободно покупать и продавать ценности по своему усмотрению.

      – То есть Эллис-отец поручил вам распоряжаться состоянием дочери?

      – Да, он сделал это для защиты ее состояния от нее самой.

      – Но принял ли он какие-нибудь меры для защиты интересов дочери от вас?

      – Никаких!

      Молчание Мейсона было достаточно красноречивым.

      – Общая сумма наследства составляла более ста тысяч долларов, а за четыре года, прошедших после кончины отца, я передал ей примерно сто десять тысяч долларов.

      Мейсон нахмурился:

      – Мне послышалось, вы говорили о растрате четверти миллиона?

      – Да… в некотором смысле.

      – Не понимаю.

      – Отец Дезире хотел, чтобы я сохранил то, что он оставил, но он вовсе не запрещал мне покупать и продавать. В частности, у него был пакет акций компании «Стир Ринд Ойл», которые я продал, не говоря никому ни слова, так же как и бумаги других, таких же неперспективных компаний, к которым он испытывал слабость по личным причинам. Сумма, которую я получил после продажи этих акций, оказалась значительной, и я разделил ее на три части. На первую я купил надежные ценные бумаги, на вторую приобрел акции, которые, по имеющимся у меня сведениям, имели серьезные шансы повыситься в цене. На последнюю треть я приобрел земельные участки в районах, которые, на мой взгляд, должны были быстро развиваться. Позднее я продал все это с большой выгодой, и таким образом возникла сумма в четверть миллиона.

      – Но разве вы не были обязаны ежегодно отчитываться наследнице в своих действиях?

      –