«Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР». Екатерина Фурцева

лизким другом Фурцевой, многочисленные дары Нади Леже, семьдесят пять литографий Марка Шагала, подаренных им Пушкинскому музею…

      Нами Микоян, невестка Анастаса Микояна и близкая подруга Екатерины Фурцевой. (Ф. Н. Медведев, Н. А. Микоян, «Екатерина Фурцева. Любимый министр»)

      Фурцева полна энергии и творческих замыслов и, как всегда, продуманно и быстро решает все вопросы. Я знаю Екатерину Алексеевну уже 22 года (секретарь МК, секретарь ЦК, министр культуры), у нас с ней были десятки деловых встреч, и всегда я восхищался ее уменьем быстро находить правильные решения самых непростых вопросов. Е. А. Фурцева – единственный министр-женщина в правительстве Советского Союза, но она, бесспорно, входит в десятку лучших наших министров и даже в десятку лучших государственных деятелей. Я знаю далеко не всех министров, но такие из них, как Афанасьев, Щелоков, Дементьев, Калмыков и даже Гречко, уступают Фурцевой в способностях и уменье работать с людьми.

      Генерал-полковник авиации Николай Каманин, организатор и руководитель подготовки первых советских космонавтов. (Каманин Н. П. «Скрытый космос», кн. четвертая «1969–1978 гг.»)

      От редакции

      Знакомство Екатерины Алексеевны Фурцевой (в то время секретаря МГК КПСС) с женой Мао Цзэдуна Цзян Цин состоялось в Москве в 1953 году. Женщины произвели друг на друга хорошее впечатление. Фурцева, как единственная женщина в советской партийной верхушке, опекала Цзян Цин во время ее приездов в Москву. Очень скоро они подружились. Даже после того как отношения между СССР и Китаем испортились, две женщины продолжали переписываться и обмениваться подарками, поддерживая связь через посольство КНР в Москве. Чувствуя свой скорый конец, весной 1974 года Фурцева отправила свой дневник в Пекин к Цзян Цин. Чувствуя себя многим обязанной Фурцевой, Цзян Цин после смерти Екатерины Алексеевны издала ее мемуары в Китае небольшим тиражом в 1975 году. Это была дань памяти близкой и верной подруги.

      Публикация дневника Екатерины Фурцевой прошла незамеченной. Поскольку мемуары носили личный характер и почти не содержали критики в адрес советской верхушки, маоистская пропаганда не могла их использовать для дискредитации «ревизионистского» советского руководства. Руководство Советского Союза, в свою очередь, решило проигнорировать публикацию дневника Фурцевой. Любое высказывание по этому поводу могло привести к тому, что о мемуарах экс-министра культуры стало бы известно в СССР. Этого по понятным причинам никому из советского руководства не хотелось.

      В октябре 1976 года, спустя месяц после смерти Мао Цзэдуна, Цзян Цин, а также еще троих членов Политбюро Коммунистической партии Китая – Чжана Чуньцяо, Яо Вэньюаня и Вана Хунвэня (т. н. «Банда четырех») арестовали по обвинению в организации заговора с целью захвата власти и подделке завещания Мао Цзэдуна. Все документы, хранившиеся у Цзян Цин, в том числе и рукопись дневника Екатерины Фурцевой, были изъяты при обыске, и дальнейшая судьба их остается неизвестной. Но к счастью, в библиотеке Китайского народного университета сохранился один экземпляр печатного издания дневника Фурцевой. Рукописи не горят, хоть какой-то след остается.

      В Китае мемуары Екатерины Фурцевой были изданы под названием «Дневник министра культуры». Предисловие к изданию написала Цзян Цин.

      Предисловие к китайскому изданию

      Товарищ Мао Цзэдун, который является величайшим марксистом-ленинцем нашей эпохи, придает огромное значение вопросам строительства новой социалистической культуры. Социалистическая культура – это меч, которым широкие массы рабочих, крестьян и солдат сокрушают эксплуататорскую буржуазную культуру, целью которой было подчинить массы буржуазной идеологии и разложить их, сделав неспособными к борьбе.

      Гениальные идеи Председателя Мао встречают понимание и поддержку во всем мире. Товарищ Фурцева, бывшая министром культуры в ревизионистском советском правительстве, руководствовалась не извращенными догмами ревизионистов, а указаниями Председателя Мао. Несмотря на препятствия, которые ей чинили ревизионистские собаки, товарищ Фурцева самоотверженно боролась с феодальной культурой. Она служила маяком для тех, кто не свернул с коммунистического пути.

      Товарищ Фурцева отдавала все свои силы делу культурной революции, но в стане ревизионистов ей приходилось бороться со связанными руками. Тем не менее она не сдавалась и настойчиво пыталась воплотить в жизнь указания Председателя Мао. Мы переписывались много лет. От меня товарищ Фурцева узнавала о новых идеях Председателя Мао. Мы вместе обсуждали их, я поддерживала мою верную подругу, потому что понимала, как трудно ей приходится в стане ревизионистов, окруженной лишь несколькими верными помощниками. Помню, как сильно переживала товарищ Фурцева, когда ревизионисты отвергли ее предложение «Ввысь в горы, вниз в села!»[1]. Но она не сдавалась и не уступала, а продолжала борьбу с верой в грядущее торжество справедливости.

      Товарищ Фурцева в последние годы своей жизни вела дневник. Она хорошо понимала, что в ревизионистском Советском Союзе ее искренний рассказ о своей жизни и своей борьбе напечатан не будет. Поэтому товарищ Фурцева

1

«Ввысь в горы, вниз в села!» – один из лозунгов т. н. «культурной революции» в КНР, выдвинутый в 1969 году. Китайская молодежь, а также идейно незрелые элементы в принудительном порядке отправлялись из городов в захолустье якобы для того, чтобы «учиться у простого народа». Екатерина Фурцева никогда не призывала к подобному. Возможно, Цзян Цин имела в виду слова Фурцевой, сказанные на XXII съезде партии в 1961 г., задолго до начала культурной революции: «Чем объяснить, что у нас появляется еще много посредственных и просто слабых произведений?.. Главная причина – это все еще слабая связь некоторых художников с жизнью народа и их попытки, как говорится, «познавать» жизнь издалека, со стороны… Так, из 5200 писателей около 4000 живут в столицах союзных республик. В РСФСР, например, из 2700 писателей 1700 живут в Москве и Ленинграде… Примерно такое же положение с художниками и композиторами. Разумеется, возникает вопрос: что же, нам начинать кампанию за переселение из промышленных центров писателей, художников на места? Конечно, это дело очень сложное и трудное. Но, нам кажется, было бы неплохо обратиться к молодым нашим художникам, призвать их последовать примеру той молодежи, которая направилась из промышленных центров страны на стройки коммунизма, на освоение целинных земель – туда, где бьет ключом жизнь!» (Здесь и далее примечания редактора.)