Сковорода ближнего боя. Наталья Александрова

с Володькой и до той страшной ночи, когда меня буквально выгнали из дома… а потом – про то, как меня арестовали по обвинению в убийстве Ольги…

      – Может, и стоило бы ее убить, – закончила я рассказ. – Но я этого не делала… не дела-а-ла… – и я разрыдалась. Раньше я читала в книжках, как герой заливается пьяными слезами. Так вот, именно это сейчас со мной и происходило – я заливалась пьяными слезами! Мне было себя ужасно жалко, и еще…

      Я не успела додумать свою мысль, потому что снизу донеслось громкое басовое рычание. Опустив глаза, я увидел Бонни, который смотрел на меня крайне неодобрительно. Наверное, он очень не любит пьяных, особенно – подвипывших женщин.

      – Бонечка, дорогой мой! – Я плюхнулась на пол и потянулась к его морде. – Один ты у меня остался! Дай же я тебя поцелую, лапочка моя!

      Бонни сделал попытку отодвинуться и даже слегка наморщил нос. Я снова залилась слезами. Бонни переглянулся с Василием Макаровичем, тот пожал плечами. Будь на месте Бонни человек, он сделал бы то же самое, однако пес вспомнил, надо полагать, сколько мы с ним пережили вместе и что, кроме меня, у него тоже никого нет. Он превозмог отвращение и слегка тронул меня лапой, вроде как человек по головке погладил – не дрейфь, мол, прорвемся, проживем как-нибудь, я тебя не брошу.

      Опьянение понемногу отступило, я вообще-то никогда в жизни не напивалась до поросячьего визга, так что организм успешно поборол алкоголь.

      Василий Макарович помог мне подняться и уложил на узкую коечку. Она тотчас заколыхалась подо мной, как будто и вправду я еду в карете или плыву в лодке по бурному морю. Я прикрыла глаза, намереваясь заснуть, но тут же перед мысленным взором предстали фотографии, что подсунула мне вредная Кудеярова, – раскромсанное тело на кровати, лица не видно, кругом кровь…

      Хмель мгновенно пропал, я со стоном села и попыталась спустить ноги на пол. Это оказалось непросто сделать, потому что рядом со мной уже устроился Бонни. Он положил огромную голову на постель и пытался задремать, поэтому поглядел на меня осуждающе – мол, что тебе неймется, все вроде наладилось, устроились в приличном месте, крыс Буденный ушел…

      – Что делать? – Я зябко обняла руками колени. – Что же мне делать? – и добавила жалобно: – Василий Макарович, посоветуйте что-нибудь, а то у меня просто голова кругом идет!

      – Ох, не зови ты меня так официально! – поморщился мой спаситель. – А то я, понимаешь, не то на собрании себя ощущаю, не то у начальства на приеме. Или еще покойников по имени-отчеству величают. Не люблю я этого…

      – А как же вас называть?

      – Да как… Мужики вон Макарычем зовут, а ты зови дядей Васей. Я ведь тебе в отцы гожусь. В папаши, конечно, не набиваюсь, а вот в дяди вполне сойду…

      Я хотела сказать, что отца своего ни разу в жизни не видела и дядя Вася не самый плохой вариант для роли папаши, но решила не бить на жалость к сироте и промолчала.

      – Что тебе скажу… – задумчиво начал дядя Вася, – попала ты в переплет, это ясно. Следовательша эта, Кудеярова, – ух баба въедливая! Вцепится как бультерьер, не отступит.

      – Лучше