Месть через три поколения. Наталья Александрова

подняла шум, и помчалась вверх по лестнице. Ждать лифт не было сил: в ушах звучал голос Воскобойникова, звенящий от изумления и ужаса: «Скорее! Сюда! Вы не представляете…»

      – Где вы? – перебила его Инга.

      – На Гражданке в той квартире. Адрес вы мне назвали.

      На этом разговор, если это можно было назвать разговором, прервался.

      В голосе Воскобойникова было что-то такое, что Инга не стала раздумывать. Она помчалась на Гражданку.

      По дороге она несколько раз набирала его номер, но телефон не отвечал – только долгие равнодушные гудки.

      Она на одном дыхании взлетела на четвертый этаж, остановилась возле двери, нажала на кнопку звонка.

      Звонок раскатился за дверью гулкой трелью.

      Он звучал так, как может звучать только звонок в пустой квартире, в квартире, где нет ни души.

      Ни одной живой души.

      Сердце все еще колотилось в груди, руки дрожали.

      Инга позвонила снова, не надеясь на ответ.

      Но ведь Воскобойников звонил отсюда, звонил совсем недавно. Он просил ее приехать!..

      Голос, полный запредельного страха, все еще звучал в ее ушах.

      Инга дотронулась до двери, словно дверь могла ответить, – и вдруг она отозвалась на это легкое прикосновение, как будто ждала ее, Ингу.

      Не заперто. Бросить все и бежать отсюда как можно быстрее! Это самое умное, что она может сделать. Но когда же она слушалась голоса разума?

      Она знала, прекрасно знала, что ни в коем случае нельзя входить в эту квартиру, но панический голос Воскобойникова снова зазвучал в голове, и Инга толкнула дверь и вошла.

      Она вошла в эту квартиру, как ступают на минное поле, ожидая любой пакости, любого сюрприза. Может, Воскобойникову плохо, он ранен. Но кем? Кто может быть здесь?

      Квартира была пуста, безлика, равнодушна, как номер дешевой гостиницы, которому все постояльцы на одно лицо.

      Нет, неправда. Квартира затаилась, как зверь.

      Инге казалось, за ней следят чьи-то пристальные, настороженные, немигающие глаза. Она осторожно пересекла прихожую, заглянула на кухню.

      Прихожая как прихожая, в меру запущенная. Старое пальто на вешалке, тумбочка для обуви, засохшее пятно грязи на полу.

      Кухня как кухня – подвесные шкафчики, плита, неработающий холодильник. Все какое-то не слишком чистое и не слишком новое, пустое и безликое. Ясно, что никто здесь давно ничего не готовит, даже чайник не кипятят.

      И ни одной живой души.

      Вернувшись в прихожую, Инга толкнула вторую дверь.

      Ванная комната.

      Обычная пустая ванная комната.

      На полочке над раковиной – поцарапанный стаканчик с зубной щеткой, полупустой тюбик пасты. Мутное зеркало, треснувшая раковина, раскисший обмылок.

      Ванна задернута пластиковой шторкой – голубые дельфины на синем фоне.

      Вспомнив старый фильм ужасов, Инга отдернула шторку и с облегчением перевела дыхание – никого и ничего там не было, кроме самой обычной ванны. Грязноватой, с желтыми потеками.

      Инга снова вернулась в прихожую, толкнула последнюю дверь и оказалась в жилой комнате.

      Диван с потертой обивкой, стол, платяной шкаф. Занавески вылинявшие.

      Никого.

      Воскобойникова здесь не было.

      Она снова услышала его голос, дрожащий от страха и волнения.

      Что это было? Розыгрыш? Идиотская шутка?

      Да нет, не может быть. Воскобойников на такое не способен. Солидный, вполне вменяемый человек. Не мог он так пошутить. Да и сыграть такой ужас просто невозможно.

      Инга немного успокоилась.

      Пока квартира не преподнесла ей никаких ужасных сюрпризов.

      Но ведь Воскобойников ясно сказал, что звонит отсюда.

      Чтобы окончательно разобраться, она достала мобильный и снова набрала номер Воскобойникова.

      И тут же совсем рядом зазвучала мелодия старой песни:

      «Сердце, тебе не хочется покоя…»

      Инга растерянно завертела головой, пытаясь понять, откуда доносятся звуки, и почти сразу поняла, что источник в платяном шкафу.

      Она шагнула к шкафу, протянула руку к дверце и вдруг замерла в нерешительности.

      «Не делай этого, – говорил внутренний голос. – Не открывай. Обратной дороги у тебя не будет».

      – Да что за черт, – проговорила Инга вслух, и собственный голос странно прозвучал в этой пустой комнате, показался чужим и незнакомым. – Почему я не должна этого делать?

      «Беги отсюда, – звучал в голове голос, – беги немедленно. И сделай так, чтобы тебя никто не увидел».

      – Не могу, – обреченно сказала Инга, – у меня обязательства перед клиентом.

      Она вспомнила дрожащий голос Воскобойникова и распахнула дверцу шкафа.

      И тут же увидела его.

      Он