Амулет Добра. Дарья Донцова

е повезло родиться в уютном доме, спать на мягких креслах-диванах, есть вкусный паштет из банок и проводить вечера, положив голову на колени любимой хозяйки. Пошлавон жила одна, она никому не была нужна.

      Шлепая лапами по холодным лужам, собачка шагала вперед и вдруг услышала скрипучий голос:

      – Эй, как тебя там зовут, стой!

      Пошлавон замерла, она пока плохо понимала человеческую речь. Чаще всего она слышала: «Пошла вон», и псинка решила, что ее так зовут. А тут вдруг кто-то обратился к Пошлавон на собачьем языке.

      Псинка завертела головой и увидела на краю тротуара непонятное толстое пучеглазое существо не очень большого размера. Оно было одето в бордовую куртку с золотыми пуговицами.

      – Ну-ка, помоги, – велел Не-пойми-кто.

      Пошлавон опешила.

      – Здравствуйте, вы собака?

      – Ну до чего мне дураки надоели, – вздохнул незнакомец. – Если я пес, то ты табуретка!

      Пошлавон заморгала.

      – О нет! Вы ошибаетесь. Я видела табуретки, на них люди сидят. А раз вы умеете разговаривать на нашем языке, значит, вы собака.

      – Неужели на моем трудном жизненном пути попался философ? – фыркнул пучеглазый Не-пойми-кто. – В отличие от тебя, я владею иностранными языками, могу болтать еще на кошачьем, беличьем, бурундучьем. Кроме того, в Прекрасной Долине в ходу универсальный язык, его все учат с рождения, поэтому мы можем пообщаться.

      Пошлавон разинула пасть.

      – Вы кто?

      – Почтовый жаб Густав, – начал закипать незнакомец. – Неужели не понятно?

      – Простите, – пробормотала Пошлавон, – я еще маленькая.

      – Юный возраст не является оправданием глупости, – отрезал Густав, – и лени. Ну-ка, достань ящик!

      – Какой? – не поняла Пошлавон.

      Жаб показал лапой на зарешеченное окно подвала магазина.

      – Шел себе с посылкой, вдруг откуда ни возьмись появился человек, пришлось отпрыгнуть в сторону. Люди такие неосторожные, никогда не смотрят под ноги, считают, что они на земле одни, цари природы. Короче, лезь туда и достань что велю.

      Пошлавон протиснулась между прутьями и взвизгнула.

      – В чем дело? – спросил жаб. – Упаковка, не дай бог, помялась? Или, что еще хуже, разорвалась?

      – Нет, я поцарапалась, – пожаловалась Пошлавон.

      – Экая ты нежная, – пробурчал Густав, – ерунда, шкура быстро заживет. Видишь коробку?

      – Нет, тут темно, – ответил щенок.

      – Собаке свет не нужен, – вскипел Густав. – Ну почему на моем тернистом жизненном пути всегда встречаются не способные на продуктивные действия личности?

      – Что такое посылка? – спросила Пошлавон. – Я не знаю.

      – Ммм, – простонал Густав. – Сказано сто раз! Коробка! Картонная.

      – Длинная, как колбаса? – обрадовалась Пошлавон. – Она тут лежит.

      – Тащи ее сюда, – распорядился Густав.

      Щенок с большим трудом справился с задачей.

      – Не сразу, но получилось, – обрадовался жаб. – Все, мне пора, да и тебе тоже, ступай домой, пока от матери не влетело.

      – У меня нет мамы, – сказала Пошлавон.

      Густав моргнул.

      – Значит, бабушка в угол поставит за то, что поздним вечером по улице шляешься, или отец накажет.

      – Я живу одна, – объяснила Пошлавон.

      Жаб скрестил передние лапы на груди.

      – Сколько тебе лет?

      – Не знаю, – пролепетала Пошлавон.

      – О боже! – воскликнул Густав. – Спрошу по-другому. Сколько раз ты ела деньрожденный торт?

      – Что это такое? – не поняла Пошлавон.

      – Бисквит. С кремом. Сверху свечки. Они горят. Их задуть надо, – зачастил жаб.

      – Я боюсь огня, – испугалась Пошлавон. – Вчера какой-то человек в меня петардой ткнул, теперь на боку ссадина, она очень болит.

      – Ясно, – протянул Густав, – ну-ка, присядь.

      – Зачем? – насторожилась Пошлавон. – Ты хочешь меня побить?

      Жаб скорчил гримасу.

      – Нет, я устал, залезу тебе на спину, довезешь меня до входа.

      – Куда? – опять растерялась Пошлавон.

      – Туда, – обозлился Густав, – хватит задавать глупые вопросы. Выполняй.

      Пошлавон распласталась на грязном мокром асфальте, и ей стало еще холоднее. Густав ловко забрался щенку на спину, устроился между лопатками, поставил перед собой посылку и проворчал:

      – Ну и славная же у меня сегодня лошадь. Ни седла, ни ошейника, ни поводьев. Придется держаться за уши, хорошо они у тебя длинные. Знаешь, где лево-право?

      – Что? – спросила Пошлавон.

      – Собака Баскервилей, пошли мне терпения, – простонал Густав. – Договоримся так. Я дергаю здесь – ты поворачиваешь в эту сторону, дергаю там – рулишь