Роддом, или Неотложное состояние. Кадры 48–61. Татьяна Соломатина

дверь. Он же не знал, в конце концов, что именно в этот момент и постучат. Да ещё и войдут, не дожидаясь ответа.

      – Ну, что там ещё? – проворчала временно бездуховная Оксана Анатольевна.

      – Там это… Вчерашние роды на дому[2]… Которые в нашем больничном скверике, – почтительно прошептала молоденькая акушерка первого этажа. – Они, вроде как, с ума сошли.

      – Кто?!

      – Так я же говорю… они… вчерашние роды на дому.

      – Чтоб вам! Вызывайте ответственного дежурного врача!

      – Так вы же ответственный дежурный врач.

      – Тогда вызывайте первого дежурного врача!

      – Оксана Анатольевна, первых дежурных врачей отменили. Кто ответственный – тот и первый.

      – Вызывайте второго дежурного врача!

      – Так вы Тыдыбыра сами отправили в гинекологию, ассистировать на ургентной.

      Заведующая обсервацией со стоном оторвалась от подушки. Дух вернулся. Шустрый, сволочь! Легла-то она, может, и полчаса назад, а вот уснуть смогла только пару минут как.

      – Какая она тебе Тыдыбыр!

      – Ой, простите! – хихикнула акушерочка. – Анастасия Евгеньевна, конечно же!

      Поцелуева уже спустила ноги на пол.

      – Сейчас приду!

      – Вторая первая палата, – услужливо напомнила дева.

      – Знаю! – рявкнула Оксана.

      «Второй первой палатой» назывался ещё один изолятор, которым обсервация вынуждена была обзавестись. Благосостояние и, как следствие, образование населения вроде как росло. А вот количество разнообразно инфицированных, необследованных и рожавших на дому отчего-то увеличивалось. Вероятно, существовала какая-то взаимосвязь. Неочевидная и прочная. Как второй закон термодинамики. Но Оксане некогда было размышлять. Когда кто-то во вверенном тебе отделении «вроде как сошёл с ума» – не до физических основ натуральной философии.

      Акушерка уже стояла у дверей «второй первой» палаты. И даже услужливо распахнула перед заведующей дверь.

      На кровати никого не было. Смятое бельё в положенном первым послеродовым суткам состоянии – и никого.

      Поцелуева одарила дежурную акушерку вопросительным взглядом, стоимостью куда больше рубля. Даже старорежимного.

      – Под кроватью, – зачем-то глянув на потолок, прокомментировала акушерка.

      – Так вытащи!

      – Она кусается.

      Оксана Анатольевна подошла, нагнулась и заглянула… Из-под кровати что-то зарычало.

      – И рычит…Да. Её зовут Нана.

      – Нана. Наночка, – ласково обратилась к родильнице заведующая обсервацией Оксана Анатольевна Поцелуева. – Наночка, вылезай, детка. Ты теперь мамочка, Наночка. От этого никуда не спрятаться, не скрыться.

      – Я к ней зашла. Она под кроватью. Рычит и кусается. Я ребёнка в детское отнесла.

      – Орден тебе, – язвительно отозвалась Оксана и протянула руку под кровать.

      Нана с глухим рёвом вцепилась зубами в предплечье Поцелуевой. Но, цапнув, быстро отползла в угол. Оксана распрямилась, оглядела полученное ранение.

      – Вот, гадина! До крови! Дай мне хлоргексидин, рану обработать и вызывай психиатрическую карету!

      – Ей?

      – Нет, мне!

      – А что сказать?!

      – А мне что сказала?

      – Что вчерашние роды на дому вроде как сошли с ума.

      – Вот так и им скажи!.. Хлоргексидин!

      Акушерка бросилась к шкафу с медикаментами, Оксана Анатольевна подошла к умывальнику. Из-под кровати не было слышно ни звука.

      Специализированная служба приехала через два часа. Без вины виноватые. Во-первых – их безжалостно сократили, мотивируя тем, что во всех цивилизованных странах функцию «прокатить до дурдома» выполняет полиция и пожарные. И, вероятно, как только у нас станет ещё меньше психкарет, мы сразу же станем очень цивилизованной страной. Во-вторых – Нана все два часа тихо сидела под кроватью. Акушерка только одеяло ей туда подкинула. Так… мол, для уюту.

      Врач-психиатр, седенький сухой старичок с ноготок, ничуть не удивился, когда ему сообщили, что родильница сидит под кроватью. Точнее – лежит. В общем, гнездуется. Что правда, слава богу, без новорождённого. Точнее – новорождённой. Хорошенькой девочки, которая появилась на свет вчера, без осложнений, на скамейке больничного сквера. И санитар морга, как раз в этот момент перевозивший на тележке что-то там, опустим подробности про ампутированные в ургентной операционной приёма конечности, справедливо рассудил, что конечностям уже ничего не будет, потеснятся. А вот живая девица, с живым же младенцем, нуждаются в срочной транспортировке в неподалёку расположенный родильный дом. Так Нана с ветерком и доехала. С новорождённой, мешками… ну и ветерком. Крохотную девочку санитар укутал в свой синий байковый халат для выхода. Нана была вроде как не слишком в себе. Но это легко объяснялось: нельзя быть слишком

2

Любые роды вне стен родовспомогательного учреждения называются «роды на дому». Даже если они на скамейке, в реку, под стогом и так далее. В истории родов записывается «роды на дому» – и является показанием к госпитализации в обсервацию.