Игра в ложь. Я никогда не…. Сара Шепард

огда ложишься в постель, полуживая от усталости; по чистому воздуху Аризоны после грозы в сезон дождей; по бабочкам в животе, когда видишь того, в кого влюблен. Убийца лишил меня всех этих радостей незадолго до моего восемнадцатилетия.

      И волею судьбы, подкрепленной угрозами убийцы, Эмма Пакстон, моя потерянная сестра-близнец, заняла мое место.

      Когда две недели назад меня не стало, я ворвалась в мир Эммы – мир невероятно далекий от того, в котором жила я. С тех пор я стала ее тенью – видела то, что видела Эмма, ходила за ней по пятам… и наблюдала. На моих глазах Эмма попыталась связаться со мной через Facebook, и кто-то, выдав себя за меня, пригласил бедняжку в гости. Я следила за Эммой, когда она мчалась в Тусон с робкой надеждой на наше воссоединение. Я видела, как мои подруги похитили Эмму, приняв ее за меня, и затащили на вечеринку. Я стояла рядом, когда она получила записку с известием о моей смерти и зловещим предупреждением, что, если перестанет притворяться мной и выдаст себя, ее ждет такая же участь.

      Я наблюдаю за ней и сегодня, когда Эмма надевает мою любимую тонкую белую футболку и широкой пушистой кистью наносит мои мерцающие румяна NARS на высокие скулы. Я ничего не могу возразить, когда она влезает в мои узкие джинсы, которые я не снимала по выходным, и шарит в шкатулке из вишневого дерева, выискивая мой любимый серебряный медальон, который разбрасывает по комнате радужные блики, когда на него падает луч света. И я тихонько сижу возле нее, когда она набирает эсэмэску, соглашаясь на поздний завтрак с моими лучшими подругами, Шарлоттой и Мадлен. Я бы написала по-другому, но надо отдать Эмме должное – она мастерски изображает меня, и до сих пор почти никто не заметил подмены.

      Эмма откладывает мой телефон, и на ее лице мелькает тревога.

      – Где же ты, Саттон? – нервным шепотом спрашивает она вслух, как будто знает, что я рядом.

      Мне бы очень хотелось отправить ей послание из могилы: Я здесь. И вот как я умерла. Беда в том, что вместе со мной умерла и моя память. Время от времени случаются проблески, когда я вспоминаю, кем была когда-то, но на поверхность сознания всплывают лишь отдельные, разрозненные фрагменты моей жизни. Моя смерть остается для меня такой же загадкой, как и для Эммы. Но сердцем и каждой косточкой я знаю, что меня убили. И убийца пристально наблюдает за Эммой. Как и я.

      Пугает ли меня это? Конечно. Но Эмма дает мне надежду вспомнить, что же произошло в те последние минуты, прежде чем мое дыхание оборвалось. Чем больше я узнаю́ о себе прежней и о своих секретах, тем отчетливее понимаю, какая опасность подстерегает мою давно потерянную близняшку.

      Мои враги повсюду. И иногда нас губят те, кого мы меньше всего подозреваем.

      1

      Не жизнь, а сказка

      – На террасу, сюда, пожалуйста. – Загорелая хостесс с носом пуговкой подхватила четыре меню в кожаных папках и поплыла через обеденный зал ресторана в загородном клубе «Ла Палома». Тусон, штат Аризона. Эмма Пакстон, Мадлен Вега, Лорел Мерсер и Шарлотта Чемберлейн последовали за ней, лавируя между столиками, занятыми многочисленными посетителями – мужчинами в рыжевато-коричневых спортивных пиджаках и ковбойских шляпах, женщинами в теннисных платьицах и детьми, жующими колбаски из натуральной индейки.

      Эмма расположилась в кабинке на веранде и, провожая взглядом хостесс, заинтересовалась ее татуировкой на задней части шеи – китайский иероглиф, вероятно, означал что-то избитое, вроде «веры» или «гармонии». С террасы открывался вид на горы Каталины. В лучах позднего утреннего солнца кактусы и валуны приобретали все более резкие очертания. В нескольких шагах от террасы, под деревом, толпились гольфисты, продумывая тактику предстоящей игры или копаясь в своих телефонах. До того как Эмма приехала в Тусон и окунулась в жизнь сестры-близнеца, ее знакомство с загородными клубами ограничивалось лишь ролью дежурного администратора на поле для мини-гольфа в пригороде Лас-Вегаса.

      Но я знала это место как свои пять пальцев. Сидя невидимкой рядом с сестрой, привязанная к ней, как воздушный шарик к детской ручонке, я почувствовала укол памяти. Последний раз я обедала в этом ресторане с родителями, когда они решили отпраздновать мои успехи в учебе – наконец-то в моем табеле стояли сплошь «хорошо», а это было редкостью. Аромат перцев и яиц навеял воспоминания о моем любимом блюде – мексиканской яичнице «уэвос ранчерос», приготовленной с лучшей чоризо[1] во всем Тусоне. Я бы все отдала за один кусочек.

      – Всем томатный сок с лаймом, – прощебетала Мадлен, когда к столику подошла официантка. Сделав заказ, Мадлен выпрямила спину, как и полагается балерине, перебросила через плечо обсидианово-черные волосы, открыла сумочку с бахромой и достала серебристую фляжку, в которой плескалась жидкость. – Можем сделать «Кровавую Мэри», – подмигнула она.

      Шарлотта заправила прядь золотисто-рыжих волос за веснушчатое ухо и усмехнулась.

      – Как бы меня не вырубило после «Кровавой Мэри». – Лорел ущипнула себя за тронутую солнцем переносицу. – Я еще не очухалась после вчерашнего.

      – Вечеринка определенно удалась. – Шарлотта вгляделась

1

Пикантная свиная колбаса из Испании и Португалии.