Настольная книга сердцеедки. Арина Холина

чень прогрессивный метод!

      Одеяло спасало от всех страхов и сомнений: под толстым слоем синтепона было тепло, уютно и безмятежно. Где-то там, снаружи, шел мокрый снег, улицы покрывали толстая наледь и грязь от гремучей смеси соли, песка и химикатов, на кухне, кажется, уже шевелилась трехдневная груда грязной посуды, а телефон наверняка обрывала мама, которая всегда ухитрялась отловить Аврору в самый неподходящий момент – в туалете или во время секса.

      Под одеялом, сжавшись в калачик и обняв нежную пуховую подушку, Аврора воображала, что там, вокруг, совсем не ее квартира, а шикарный особняк за городом, в сосновом бору, где и озеро есть, и ели со снежными лапами, а в доме окна во всю стену, и деревянная мебель, и камин…

      Аврора представляла себе, как в один прекрасный день курьер DHL вручит ей письмо от адвоката, из которого станет известно, что она – единственная наследница состояния какого-нибудь европейского миллионера. Позже адвокат пояснит, что миллионер по матери – русский, под конец жизни отыскал родственников и все оставил двоюродной внучке – ей, Авроре.

      «Жалко, что все наши миллионеры – молодые, – подумала Аврора. – Вот скончается какой-нибудь Березовский и оставит Маше Ивановой из Моршанска пару миллионов, вот тогда начнется массовая истерика…»

      Но как же это было соблазнительно воображать: неизвестный щедрый миллионер, сладкая жизнь «по праву рождения»! Ничего не надо делать, просто наслаждайся тем, какие у тебя классные родственники…

      «Со мной ничего подобного уж точно не случится», – расстроилась Аврора и потянулась к своим транквилизаторам. Откинув одеяло, зачерпнула из пакета горсть «Мишек», развернула, сжала фантики в комок – чтобы не валялись горой, и съела все конфеты – пока не закашлялась от того, что во рту стало невыносимо сладко. Обнаружив, что чай в чашке закончился, сказала «Тьфу!» и отправилась греть воду.

      Аврора не была мямлей и размазней. Скорее наоборот. Она была современной, резкой, остроумной и даже немного циничной девушкой. Но… Есть ведь люди – прекрасные, умные, талантливые люди, которые… ну, скажем, никак не способны водить машину: газ путают с тормозом, право – с лево, а как следствие – паника, истерика… Так же и Аврора при всех ее достоинствах не могла управиться с собственной жизнью.

      Знала, что лучший способ усмирить босса, одуревшего от ощущения собственной значимости радиодиджея, – просто послать его, и чем дальше, чем изощреннее, тем большим уважением он к ней проникнется. И сколько раз, уже почти выдохнув: «Да шел бы ты на… и растудыть твою мать! В … такую работу!» – Аврора отвечала: «Я поняла. Хорошо. Ладно» – и уходила, дрожа от ярости. Потому что если ее матюки не сработают, если уволят – а он мог и без повода уволить, просто так, под горячую руку, решив, что кто-то там не соответствует его гороскопу, – то…

      То что?

      Аврора даже представить не могла – ЧТО.

      Возвращаться к маме?

      Конечно, та ее пустит. Но с демонстративным проявлением такого презрения, с выражением такого сочувствия к себе, любимой, за то, что родила такую нелепую дочь; со столь громкими упреками и предупреждениями, что это всего на две недели, а заодно со ссылками на Жанну – идеальную дочь, которая не просто зарабатывает кучу денег, встречается с лучшими представителями а) богемы, б) бизнеса, в) просто с очень красивыми мужчинами и ко всему прочему сама – звезда экрана, что Авроре заранее казалось: лучше пусть ее в тюрьму посадят или заставят любимому боссу ботинки чистить – только не это.

      Размышляя подобным образом, Аврора добралась до кухни, которая была еще и ванной. Все в этой квартире было странным. Комната и кухня огромные, а коридора почти нет. В туалете запросто можно было поставить письменный стол, а вот ванна – на кухне, за шторкой, старая и жуткая. Ко всему прочему вода нагревалась с помощью кошмарной колонки – черной, перекореженной, которая, по слухам, уже не раз взрывалась. Окна были высокие, старые, с такими щелями, что их пришлось заливать герметиком – в первую же зиму Аврора чуть не умерла от холода. Батареи грели отчего-то только в начале осени и в конце весны, а всю зиму стояли едва теплые. Приходилось с риском для жизни пользоваться обогревателями – проводка была наружной, хлипкой и не выдерживала больше одного прибора в одну розетку. Как-то, прямо у Авроры на глазах, обуглился провод, это отучило ее пользоваться электрическим чайником. Единственное, что радовало, – хозяйка сдавала квартиру за смешную цену: во-первых, потому, что этот ее сарай, хоть он и находится в самом центре города, никто не желал снимать: слишком много неудобств и хлопот по их преодолению, а во-вторых, потому, что хозяйка, Елена Владиславовна, всю жизнь дружила с бабушкой Авроры.

      Аврора поставила чайник на плиту и с ненавистью уставилась на ванну. Когда она только-только сюда переехала, ванная на кухне ее даже веселила – нежишься в пене, куришь, пьешь кофе… Но как только она привела к себе молодого человека… Как его звали? Э-э… Паша, кажется… Так вот, когда Паша узнал, что мыться надо рядом с плитой… В общем, он тоже посмеялся, но было в его смехе что-то обидное. Потому что, согласитесь, ванна на кухне – это ненормально.

      Собственно, и вся Аврора была ненормальной.