Портрет королевского палача. Елена Арсеньева

ым и здоровым». Я тогда хихикала: дескать, все перепуталось в ее утомленной жизненным солнцем головушке! Однако теперь я понимаю, что бабуля эта была совершенно права. На одну только мизерную пенсию, обуреваемая бессчетными болезнями, она дожила до восьмидесяти пяти лет и померла, совершенно довольная судьбой. А вот я, вполне здоровая и некоторым образом богатая (в кармане почти тысяча, вперемешку в долларах и евро, – это же целое состояние, особенно в переводе на рубли!), отнюдь не заживусь на этом свете. Строго говоря, у меня нет почти никаких шансов перешагнуть тридцатилетний рубеж.

      И все из-за вороны!

* * *

      Ворона возникла в моей жизни в половине третьего ночи – стылой и сырой июньской ночи. Я стояла на автобусной остановке на площади Свободы и думала, как жить дальше…

      А между тем ситуация вышла самая банальная. Жена моего любовника, с которой он три месяца собирался развестись, внезапно вернулась из Москвы, где жила и работала. И, едва мы отдышались после очень неплохого секса, как раздался скрежет ключа, поворачиваемого в замке.

      Любезный друг схватил меня за руку, стянул с кровати и начал таскать за собой по комнате. Несколько мгновений я машинально влачилась за ним по комнате, словно консервная банка, привязанная к собачьему хвосту, и слушала его испуганное бормотание:

      – Нет… нет, здесь ты не поместишься! Она тебя сразу увидит. А в шкафу ты задохнешься!

      Не сразу я начала понимать, что он… что он ищет, куда бы меня спрятать.

      – Скорее! – крикнул, пригибая меня к полу. – Залезай под кровать! Это недолго, я постараюсь быстренько спровадить ее в ванную, а потом выпущу тебя.

      Выпустит меня из-под кровати?!

      И он ринулся в прихожую, откуда уже раздавался нежный зов:

      – Аличек! Где ты, миленький?

      Хм… когда я разводилась с мужем, у меня и язык не поворачивался назвать его Ленечкой или миленьким. Что-то здесь не то…

      И вдруг до меня донесся голос любимого мужчины:

      – Сладкая моя! Наконец-то!

      А следом раздались чмоки-чмоки, да такие страстные…

      Слышала я прописную истину: если мужчина зовет вас сладкой, или заей, или лапой, значит, вы у него отнюдь не единственная, а это универсальное прозвище нужно исключительно для того, чтобы не путаться в многочисленных именах и не назвать, к примеру, Иру – Валей, Таню – Светой, а Жанну – Леной.

      Все прописные истины до тошноты верны… Получается, мне нагло врали – насчет развода с женой? И я была, грубо говоря и мягко выражаясь, только временной подстилкой?

      Я схватила в охапку свое барахлишко, кинулась к двери на лоджию и выскочила вон.

      Неторопливо оделась, даже не стараясь производить как можно меньше шума, ибо мне теперь совершенно все равно, что ждет героя моего пылкого романа, обулась, повесила на плечо сумку, села на перила лоджии (еще слава богу, что она не остеклена, не зарешечена!), перекинула наружу ноги…

      Мой бывший любовник живет на первом этаже. То есть покончить с собой из-за разбитого сердца мне совершенно не грозило.

      Лгут люди, когда поют песни на тему: «А любовь не проходит, нет!» Проходит все, это я теперь знаю доподлинно! Причем улетучивается мгновенно!

      Стоит только предложить женщине спрятаться под кровать…

      Я перешла улицу и помчалась через Театральный сквер к автобусной остановке на площади Свободы. Сейчас на маршрутку – и на вокзал, там на поезд – и скорей в Дзержинск, в больницу, в роддом, где я работаю. Работа – лучшее лекарство от всего на свете, в том числе и от сердечных бед. Это тоже прописная истина. С утра начинается мое дежурство. В кои-то веки я не опоздаю, успею на первую электричку, вот и еще одна истина подоспела: нет худа без добра! Сейчас подойдет маршрутка…

      И только тут я вспомнила, что подойдет она только в пять утра, а сейчас – еще половина третьего! Вот почему так пусто и тихо здесь!

      Куда же мне податься? Не назад же возвращаться! Или пешком идти до вокзала? На противоположной стороне площади стоит такси, но денег на него вульгарно жалко: впереди у меня серьезные траты, я сейчас буквально на спичках экономлю!

      Растерянно оглядываюсь и вдруг в довольно ярком свете фонарей, понатыканных в аллейке там и сям, вижу собаку, которая весело гоняет что-то по газону. Ворох какого-то растрепанного тряпья. Странно, впрочем: с чего бы это тряпье время от времени вскрикивает истошным хриплым голосом?

      Бог ты мой! Да ведь это никакое не тряпье! Это ворона!

      Птица небольшая – наверное, еще совсем молодая. Почему она не улетает? Еще не умеет? Или крыло повреждено? Или просто никак не может отбиться от собаки?

      Я громко кышкаю на веселую псину, которая явно не желает расставаться со своей игрушкой. Уговариваю ее так и этак, но она не уходит. Поднимаю палку, замахиваюсь – хотя это и противоречит моим принципам! – и тут собака, наконец, отбегает, обиженно оглядываясь на меня.

      Однако отбегает она недалеко. И стоит мне только сделать несколько шагов от вороны, как собака стремглав кидается на