Егорушка. Марина Цветаева

      Ликом светлый, телом крепкий,

      Грудью – ёмкий, криком – громкий.

      Обоймет – задушит.

      Десять мамок сушит.

      Поет мамка над колыской,

      Поет нянька над колыской:

      “Ты лежи, сыночек, тихо,

      Серый волк, сыночек, близко!

      Придет серый волчок,

      Схватит <Ерку> за бочок!

      Так уж спи, мой свет-Егорий!”

      А сосун из люльки вторит:

      “ – Придет серый волчок,

      Схватит няньху за бочок!”

      – Спи, сынок, голубок!

      Тот встает на дыбок.

      – Спи, сыночек! – А тот

      Няньке пятками в рот.

      И на том спасибо:

      Всех зубов не выбил!

      Ходи тихо, ходи низко —

      У Егорья три колыски.

      Перва ивова была:

      Сама матушка сплела.

      Так ее наш сокол

      Всю по прутику расплел.

      Расписная да резная —

      Вот колысочка вторая.

      Часу в ней не пролежал:

      Разом в щепья изломал!

      Увязала гривну в узел,

      Пошла матушка на кузню:

      – “Наших слез поубавь.

      Колыбелочку нам справь,

      Чтоб сыночек наш пригожий

      Ее в год не раскорежил!”

      Пошла в кузнице горячка,

      Идет мать-молодка с качкой:

      Красной кованою —

      Кузнецовою.

      Весом: пять пудов с половиной.

      Положила в нее сына.

      – Ходи вверх, ходи вниз! —

      Как скорлупочку разгрыз.

      И глядит на свет Господень

      Оком огненным.

      2

      То не ветер расшумелся над ветлами —

      Вспоминает молода – орла залетного.

      Не простого-то орла – златопёрого,

      Ну, с которым-то она – от которого…

      Вспомнить – грудь кипит!

      Позабывши стыд —

      Волком взвыть бы, да нельзя: сыночек спит!

      Не кричит – знать сыт.

      – Вспомнить – грудь кипит! —

      Что ж так тихо нынче спит-не храпит?

      С лавки скок: – Сы – нок!

      Качку толк: Что – смолк?

      Да вся кровь с лица: колыска пуста!

      Туды-сюды:

      Под качкой – нет,

      Под лавкой – нет,

      Скок на печь – нет!

      Аж в кадку – дно

      Пытать багром

      Пошла, аж вилами навоз

      Перетрясла – как волк унес!

      Аль Полунощница в нору

      Сгребла, зажав в переднике?

      И – воем – по всему двору:

      – Мой первенький! – Последненькый!

      Месяц ясный,

      Звезды частые,

      Беда-беда страшная!

      Заколи меня, несчастную,

      Заря-заря красная!

      Ох, знак на правом на плече

      Родимый, щечки-зарева!

      При светлом месячном луче

      Как есть – по травочке одной —

      Все сено перешарила.

      В хлев толканулася: петух

      В сердцах вскричал. – Овечий дух

      Ей в нос – с какой-тo смесью.

      Взошла – за нею месяц.

      И тычет ей перстом: Гляди!

      Глядит: а хлеву посреди

      – Так в нос и вдарил запах! —

      Сама– с Егоркой в лапах!

      А малый-то ее в живот!

      Так приналег – аж треск идет!

      Причмокивая лихо,

      Егор сосет волчиху.

      А рядом – полукругом в ряд —

      Шесть серых волченят.

      А она-то его, уж она-то его.

      Сосет – а та, знай, облапливает!

      Уж мало ей лап четырех своих, —

      Хвостом норовит, анафема!

      Тот чмокнет, а эта хвостищем: мот!

      И в нос-то его язычищем – раз!

      Да тела всего – язычищем – вдоль

      Сто раз – да еще сто раз.

      А кругом, в маменьку впиясь:

      Дюжина красных глаз.

      А кругом, – промеж дохлых кур —

      Дюжина овчьих шкур.

      Застолбенела,