Вне зоны доступа. Вита Витренко

ерои сполна платят за возможность любить и быть любимыми. Но при этом они все равно счастливы. Потому что они испытали это. Какие бы трудности ни встречались, любовь остается в сердце и греет нас. Надеюсь, мои рассказы помогут вам в это поверить.

      Вита Витренко – журналист, автор, блогер, более двадцати лет пишет для женских и молодежных изданий.

      По дороге на седьмой этаж

      Маргарита была обижена и разозлена. Если бы она умела поджигать взглядом, то все, мимо чего она сейчас пролетала, рассекая воздух, уже давно занялось бы пожаром. Сегодня был день ее разочарований. Первое ждало прямо с утра: муж Маргариты – 33-летний программист Павел – в очередной раз забыл о годовщине их свадьбы и вместо поздравлений будничным голосом попросил жену поджарить яичницу на сале. А Рита надеялась, что пять лет семейной жизни что-нибудь да значат! Во-вторых, редактор нового женского журнала «Дева» (между прочим, мужчина) завернул Ритин рассказ, обозвав его «слишком эксцентричным и далеким от жизни сказанием». В то время как начинающая писательница 30 лет Маргарита Сокол была уверена, что ее творение «Похороны света» является образцом стильного, легкого и захватывающего письма, которое сделало бы честь изданию и похлеще новоявленной «Девы». А в-третьих (и это совсем доконало Маргариту), в очереди в супермаркете элегантный мужчина бросил ей в лицо обывательски-безличное: «Эй, женщина!», доказав таким образом полную бесполезность бассейнов, тренажеров, масок из морской глины и остальных Ритиных ухищрений обмануть возраст. Это была катастрофа. К таким дамам, как Маргарита Сокол, не пристало обращаться «Эй, женщина!».

      В лифт рассерженная Рита влетела вместе с молодым парнишкой лет двадцати. Увидев напротив себя ясные голубые глаза, волевой подбородок и двухдневную щетину а-ля молодой Робби Уильямс, она решила отыграться хоть на этом юном представителе грубого мужского племени и подарила ему один из своих самых томных и страстных взглядов. По ее расчетам, случайный попутчик должен был смешаться и покраснеть, или опустить глаза, или застенчиво улыбнуться – ну хоть как-то прореагировать на Ритины чары! Однако представитель поколения coffee-to-go безразлично скользнул невидящим взглядом по ухоженному лицу незнакомки и буркнул под нос: «Вам какой?». «Седьмой», – прошипела Рита. На седьмом этаже неотесанный мальчишка бесцеремонно вышел первым и, ни разу не оглянувшись, проследовал в квартиру прямо напротив Ритиной. «Значит, сын Татьяны Ивановны», – зло подумала Маргарита. В этом доме они с мужем жили недавно и знали еще не всех соседей.

      Маргарита очень не любила, когда ее не замечали. Безразличие молодого соседа стало той последней каплей в утренних обидах и неудачах, которая подвигла Риту к решительным действиям. «Ты еще будешь умолять меня о встрече!» – приговаривала она, расхаживая по комнате в шелковом халате. План обольщения неопытного паренька был прост, а цель – ясна: доказать всему свету, что она еще – ого-го! В этот момент из Ритиной памяти напрочь выпал тот факт, что она замужем, а где-то за пару сотен километров растет ее 11-летний сын от первого брака Ваня, временно переданный на воспитание мамы.

      И началась атака. Как часовой на страже, Рита дежурила у входной двери, боясь пропустить выход объекта. Едва заслышав лязганье соседского замка и заметив в глазок джинсовые очертания, она хватала очумевшую от счастья таксообразную собачку Нику и бежала к лифту.

      «Привет, сосед!» – насмешливо и задорно говорила она, кокетливо подмигивая обалдевшему парню. «Здравствуй, соседка!» – смущенно улыбался тот, чувствуя себя взрослым и крутым. И начиналась болтовня о пустяках: о дождливой погоде, о привычках коричневой Ники, о странностях старых профессоров, преподающих в университете Ильи… Если Илья был дома, Рита обязательно просила его что-то починить или перенести, ссылаясь на свою беспомощность и занятость мужа. Она разгуливала перед ним полуодетая, много смеялась, угощала венским кофе с коньяком и разрешала побренчать на старой гитаре. Рите нравилось строить из себя прожженную жизнью светскую львицу – она уже забыла о мести и просто наслаждалась придуманной игрой. А Илья смотрел на нее завороженными глазами, напевал хриплым голосом «Рита-Рита, Маргарита, маргаритка!», пытался авторитетно спорить о жизни, но не позволял себе ничего лишнего и уж тем более не умолял ни о каких встречах. Рита не знала, что, как только Илья покидал ее жилище, он запирался в своей комнате, врубал на полную громкость рок, курил одну сигарету за другой и писал стихи.

      Мне грустно и больно опять

      Все рассветы без милой встречать.

      Мне теперь и весна – не весна.

      Безутешна небес синева,

      И печальная всходит трава,

      И деревья хотят ещё спать…

      Слова сами собой складывались в строчки, где-то в подсознании рождалась рифма, и с кончика пера на бумагу легко слетали все новые и новые строфы.

      Конечно, Илья влюбился не в первый раз. Были в его жизни и одноклассницы-карамельки в обтянутых юбчонках, позволяющие за глоток «Кока-колы» потрогать плоскую грудь, и закомплексованные очкастенькие студентки, выясняющие на свиданиях разницу между «формализмом» и «формализацией»,