Последнее испытание. Скотт Туроу

лями. И вот теперь большая часть любопытных вытягивают шеи, пытаясь увидеть то, что только что произошло за барьером из полированного орехового дерева – в месте, предназначенном для участников судебного разбирательства.

      Главный советник защиты, мужчина весьма преклонного возраста, но все еще вполне бодрый и имеющий блестящую профессиональную репутацию, только что обмяк и рухнул под стол, отведенный для адвокатов. Его клиент, подсудимый врач, почти такой же пожилой, как и его защитник, стоя на коленях, держит упавшего за запястье неподвижной, безвольно повисшей руки.

      – Пульса нет, – громко говорит доктор. – Помогите, пожалуйста!

      После этих слов молодая женщина, находящаяся рядом с подсудимым, та самая, из груди которой вырвался первый вскрик, срывается с места и бросается прочь. На процессе она выступает в роли помощника адвоката. Также она приходится пожилому защитнику внучкой. Женщина выбегает в центральный проход и мчится к двери. В то же самое время стоящая за спиной доктора дочь адвоката, она же его многолетний деловой партнер, практически полностью парализована охватившим ее ужасом. На протяжении всей подготовки к процессу, который должен был стать их с отцом последним совместным делом, ее терзали мрачные предчувствия. И вот теперь она разражается рыданиями и не может произнести ни слова – только слезы потоком струятся по ее щекам из-под очков. Двое обвинителей, федеральный прокурор и его молодой помощник, вскакивают с кресел и торопятся к месту происшествия. Вдвоем они пытаются приподнять неподвижно распростертого на полу пожилого человека.

      Главный судья, женщина, облаченная в мантию, тоже порывается броситься туда, где случилось непредвиденное, – она надеется взять ситуацию под контроль и избежать паники и беспорядка. Однако тут же осознает, что члены жюри присяжных остаются в зале и все происходит на их глазах. Как и другие любопытные, присяжные заседатели замерли в своей ложе – они словно окаменели, застигнутые врасплох.

      – Пожалуйста, удалите из зала присяжных, – громко произносит судья, обращаясь к заместителю начальника аппарата судебных чиновников, а затем снова направляется к месту происшествия.

      Чиновник, отвечающий за безопасность в зале суда, одетый в двубортный пиджак и с наушником телесного цвета, вдетым в ухо, бросается через зал заседаний, и, следуя его указаниям, прокуроры не без труда поднимают пожилого адвоката с пола и укладывают на спину на полированный стол из орехового дерева. Дочь адвоката, чтобы облегчить им задачу, предварительно смахивает со стола бумаги и какие-то канцелярские приборы и принадлежности. Старый врач, подсудимый, торопливо расстегивает на адвокате сначала пиджак, потом белую рубашку и обнажает его грудь. В течение нескольких десятилетий защитник и подсудимый были друзьями. Вероятно, по этой причине в прикосновениях доктора к больному можно заметить осторожность и, пожалуй, едва уловимый оттенок нежности. Сначала он прикладывает ухо к груди продолжающего лежать совершенно неподвижно адвоката там, где находится сердце. Затем, прижав к нижней части груди основания обеих ладоней, начинает ритмичными, сильными движениями делать ему непрямой массаж сердца.

      – Кто-нибудь, сделайте ему искусственное дыхание! – требует врач.

      Судья, которая уже много лет знакома с юристами и со стороны защиты, и со стороны обвинения, первой реагирует на этот призыв. Она пальцами раздвигает бледные губы пострадавшего, накрывает их своим ртом и начинает вдувать воздух в его дыхательные пути. Это выводит из оцепенения дочь пожилого адвоката, и она сменяет судью после того, как та делает десять или двенадцать глубоких вдохов-выдохов.

      Работники прокуратуры и человек, отвечающий за безопасность в зале суда, отступают. По всей видимости, они пытаются предоставить доктору больше места. Впрочем, вполне возможно, что для них, как и для остальных присутствующих, вид старого юриста, неподвижно распростертого на столе, словно спартанец на щите, – слишком ужасная, шокирующая картина. Будучи мужчиной скромных габаритов, он тем не менее всегда являлся заметной, пожалуй, даже доминирующей фигурой в зале суда. И вот теперь он на глазах у всех лежит на столе, не подавая признаков жизни, – это в самом деле было печальное зрелище. Грудь его покрыта жидкими завитушками седых волос, а кожа приобрела сероватый оттенок обезжиренного молока. Левая сторона груди кажется немного вдавленной. Кожу под левым соском пересекает шрам от хирургического скальпеля, уходящий вниз, к спине. Очень неуместным кажется трехцветный, красно-бело-синий галстук, который все еще остается на шее адвоката и яркой лентой свисает с обнаженного тела.

      Снова появляется молодая женщина, которая кричала, а затем выбежала из зала суда. Она кажется странной. Не только из-за пирсинга в носу – украшения в виде гвоздя с дюйм длиной, – но и из-за слегка раздраженного и равнодушного тона, которым она общается с окружающими ее людьми.

      – В сторону, в сторону, – покрикивает она, идя по проходу и лавируя между окружающими. В правой руке она держит красный пластиковый футляр. Костяшки пальцев окровавлены. Замок на стоящем в коридоре стеклянном шкафчике, где находился дефибриллятор, заело, и женщина после нескольких