Тайна Пятой Планеты. Борис Батыршин

      Пролог

      Основанием памятника служила чёрная плита с неровной, бугристой, словно изъязвленной метеорными кратерами и усыпанной каменными обломками поверхностью. На ней, ближе к переднему краю лежит фигура в скафандре – громоздком, с парой баллонов на спине и глухим шлемом. Человек упал лицом вниз; правая, вытянутая вперёд рука сжимает шест с сигнальным фонарём, левая согнута, скрюченные пальцы впились в грунт, последним предсмертным усилием передвинув человека вперёд – ещё немного, на шаг, на дюйм…

      За спиной у человека отпечаталась цепочка следов. Они словно выходят из другой плиты, зеркально-чёрной, установленной вертикально. На этой плите тонкими бороздами намечены силуэты двух людей – тоже в скафандрах, лёгких, едва различимых, с прозрачными колпаками шлемов. Один указывает на лежащего своему товарищу; тот сжал кулаки, лицо искажено горем. По основанию монумента тянутся надписи на русском, английском и французском языках: «Проложившим путь к звёздам».

      – Лёш, смотри! – Юлька дёрнула меня за рукав. – Наш капитан здесь!

      – Как и Леонов. – сказал я. – Вон он, рядом с Волыновым. А его сосед, высоченный такой, черноволосый, – это Андрей Соколов, художник. Они с Архипычем картины пишут на космические темы. У них типа разделение труда – Леонов специализируется на реальных сюжетах, а Соколов больше по части фантастики. Кстати, мемориал создавали на основе его картины «Через сто лет».

      – Точно! А я-то гадала, где я это видела? Пронзительное полотно, я даже всплакнула, когда увидела.

      – Да и мемориал не хуже получился. – ответил я.

      Она помолчала.

      – Лёш, а у вас этого художника помнят?

      «У нас» – это в моём прошлом, в двадцать первом веке, откуда я прибыл несколько лет назад. Юлька единственная, кому об этом известно. Есть, правда, ещё один человек, но на его счёт у меня уверенности нет. Очень уж таинственная личность Евгений наш Петрович, он же И.О.О. Вот и он, кстати – стоит шагах в десяти от Леонова с его спутниками, окружённый группой людей в которых я без труда узнал первых лиц советского сегмента Проекта «Великое Кольцо». А дальше, в толпе кэп Сернан, Быковский и ещё многие, каждый из которых – статья в Большой Советской энциклопедии, а все вместе – живая, история космонавтики, первый ряд когорты покорителей космоса,

      …с чего это меня пробило на пафос? Сегодня такой день, что без торжественности никак. В Королёве открывается мемориал всем погибшим в Космосе, и мы в числе почётных гостей. Моя подруга, похоже, чувствует себя неловко в окружении космических волков и больших начальников – а зря, заслуг у неё не меньше, чем у иных прочих. А что года едва перевалили за девятнадцать – так времена такие, к Внеземелью надо привыкать с младых ногтей, как любит говорить всё тот же И.О. О…

      Имён на плитах нет. И это правильно – счёт жертв Внеземелья за пределами нашей планеты уже сейчас идёт на сотни, а будет ещё больше. Человечество, выбравшись за пределы родной планеты, не собирается останавливаться – а значит, к спискам погибших при авариях и катастрофах будут новые и новые имена, и однажды на плитах попросту не хватит места для новых и новых имён. Но это не мешает мне – нам всем! – помнить тех, кого мы знали, с кем вместе учились, работали, делили отсеки и каюты, строили планы и мечтали – а потом выковыривали их из промороженных в вакууме скафандров или кораблей, навылет пробитых метеоритами. Память хранит галерею этих образов, и трижды справедливы слова припева нашей главной песни…

      К горлу подкатил ком, глаза подозрительно увлажнились. Я торопливо отвернулся – не хватало ещё, чтобы Юлька заметила! Хотя, она и сама шмыгает носом…

      Выстроившиеся перед мемориалом солдаты подняли к плечам карабины. А серенькое подмосковное небо ударил залп. Десяток мальчишек и девчонок «юниорской» форме, с красными галстуками, – вскинули ладошки в пионерском салюте. Леонов с Волыновым (оба в военной форме, со всеми положенными наградами) взяли под козырёк. Я вытянулся по стойке «смирно» к пустой голове руку, как известно, не прикладывают, – и проводил взглядом двух офицеров с огромным траурным венком. Вот они склонились – особым образом, согнув правую ногу в колене и отставив левую назад, – и утвердили венок на подставке. В облака ударил второй залп, затем третий, оркестр заиграл «Реквием Звездоплавателей» – мелодию, написанную специально к этому событию – солдаты, держа свои СКС перед собой, удалились, чеканя шаг, и я ещё долго видел тускло сверкающие штыки над головами толпы. Оркестр ещё пару раз вздохнул своей медью и умолк. Толпа задвигалась, зашуршала и медленно потекла по направлению к стоянке. А я всё стоял, крепко держа Юльку за руку, и в ушах у меня всё звучало:

      «…Если что-то я забуду

      Вряд ли звёзды примут нас…»

      Нет, не забуду. И никто из нас не забудет.

      Часть первая

      Поиски и раздоры

      I

      – Развели, понимаешь, детский сад в космосе… недовольно пробурчал Шадрин. –