Мент. Инспектор угрозыска. Дмитрий Дашко

о, я был холоден и собран, как никогда прежде. Мне это нравилось, дорога занимала все мои мысли.

      Вперёд, я должен идти вперёд…

      Внезапно в конце вспыхнул свет. Он был яркий, слепил глаза. Смотреть на него было невозможно, он мешал мне шагать.

      Я отшатнулся, вскинул руки, заслоняясь от этого света…

      – Дайте ему нюхательную соль. Быстрее!

      Лёгкие словно ошпарило ацетоном.

      – Какого хрена!

      Коридор исчез. Вместо него появилась какая-то комната, я сидел посреди неё на диване, глупо таращась на лица окруживших людей.

      Некоторых из них я знал, причём довольно неплохо: Николаев – начальник МУР, Панкратов… Отличные мужики! Но что они здесь делают и откуда взялись? И что это за комната?!

      Рядом с Николаевым возник бородатый человек в пенсне, чем-то похожий на Чехова.

      Твою мать! Это же его я недавно видел со шприцем в руках! Потом был укол, а после укола… После укола память превратилась в чёрную дыру. Я словно исчез.

      И теперь этот коновал снова появился возле меня. Что же такое происходит?

      Я чуть не подпрыгнул, но меня тут же усадили на место.

      – Спокойно, Быстров! Спокойно!

      – Товарищ Николаев, этот гад…

      – Этот гад уже не представляет для тебя опасности.

      – Он уколол меня какой-то дрянью!

      Бородач виновато опустил взгляд.

      – К счастью, это был не яд. Какой-то экспериментальный препарат, на время подавляющий волю. Ещё немного, и его действие закончится, а ты окончательно придёшь в себя. Кстати, познакомься с его создателем – это профессор Щеглов. – Николаев показал на бородача в пенсне. – Он уже раскаялся и даёт признательные показания. Так ведь, профессор?

      Профессор испуганно кивнул и добавил дрожащим голосом:

      – Меня заставили.

      – Бокий? – сразу понял я.

      Щеглов понуро произнёс:

      – Да, Глеб Иванович Бокий, начальник спецотдела ГПУ. Я работал у него в лаборатории. Но я ни в чём не виноват, я только выполнял приказания начальства.

      – С этим мы ещё разберёмся.

      Я перевёл взгляд на Николаева.

      – Сколько я уже здесь нахожусь?

      – Второй день.

      – А Щеглов зачем?

      – Только он знает, что это за препарат и как с ним бороться. Я его предупредил: если тебе станет хуже – лично пущу ему пулю в лоб. И гражданин Щеглов проникся. Так ведь, профессор?

      – Д-да, – ответил тот. – Можете не переживать: я сразу сказал, что буду сотрудничать со следствием.

      – Что они хотели со мной сделать? Вывести из игры? – спросил я у Николаева.

      – Наоборот, вовлечь в игру. И ты даже не представляешь, в какую! Когда мы копнули – я не поверил своим ушам. Вообще-то пока это служебная тайна, но раз ты заварил эту кашу, тебе я могу доверять, – усмехнулся начальник МУР. – Глеб Иванович посчитал, что его плохо продвигают по служебной лестнице, и решил, что ситуацию можно исправить, устранив преграду.

      – Дзержинского? – догадался я.

      – Да. Бокию стало тесно в рамках спецотдела. Захотел выйти на другой уровень: из пешки превратиться в ферзя. А ты, Быстров, стал бы тем, кто убьёт Феликса Эдмундовича.

      – Интересно, с какой стати я был должен так поступить?

      – Это как раз вопрос чисто технический. С помощью препаратов и прочих методик воздействий на мозг тебя бы так заморочили, что ты бы пошёл на убийство товарища Дзержинского, даже не задумываясь. Само собой, в живых тебя бы не оставили.

      – Мне бы понадобилось оружие. Или они хотели, чтобы я убил Дзержинского голыми руками?

      – В охране наркома у Бокия есть свой человек. Он бы тайно передал тебе револьвер, и этот же человек потом тебя устранил.

      – Хороший план, – вынужденно признал я.

      – Не без изъянов, но хороший. Заодно убили бы сразу несколько зайцев. Расследование о смерти Евстафьевой закрылось бы само собой. Про гибель её мужа я вообще молчу. А ведь это было не самоубийство, – задумчиво произнёс я.

      – Так и есть. Часть сотрудников спецотдела прошла обработку Павлом Мокиевским.

      – Мокиевский? Впервые слышу эту фамилию.

      – Он, если можно так сказать – врач. А ещё – сильный гипнотизёр. Возможно, лучший в стране. Евстафьеву приказали покончить с собой, он так и сделал. Всё, что было нужно – телефонный звонок. Как представлю себе, что эти уроды творили с людьми – аж мороз по коже, – поёжился Николаев.

      – Почему погибла жена Евстафьева? Она была как-то замешана в эти опыты?

      Николаев грустно вздохнул.

      – Стала случайной жертвой. Бокий на своей даче устраивал настоящие оргии, в которые вовлекал не только сотрудников спецотдела, но даже их жён. Когда удалось выяснить, что там творилось – я не верил своим глазам и ушам. Бокий устроил натуральный вертеп. Организовал, как они это называли