Рассказы. Англия и немного Египта. София Осман

днако я ей поддалась, и это стало лично для меня настоящим свершением. Преодоление перестало быть чем-то особенным. И неукрощенная страсть позволила мне присоединить египетскую тему к чему угодно, даже к Англии и даже здесь.

      А теперь к делу. Кратко излагаю суть!

      В сборнике пять рассказов, все про мужчин и все про любовь, хотя читателю может показаться, что дела там другие, про веселье и испытания, и они не напоминают о любви, но вспомните о парадоксе – и всё встанет на свои места.

      Ни в одной из пяти истории нет идеальных и вымученных веками повторений, которые так любит кинематограф, ведь они стопроцентно «зажигают» и «летят».

      Я нарушила этот порядок специально, во-первых для того, чтобы показать, что «летает» и не такое, а еще чтобы объяснить, что в любви нет и не может быть ничего стопроцентного кроме неё самой, а все, кто считает, что ее нужно чем-то приукрасить – пусть… идут на край земли искать китов, может быть так, глядя на этих идеальных огромных рыб, они что-то поймут.

      Правда проста. Любовь – это и истина, и смысл, и нет в ней ни правил, ни законов, ни закономерностей.

      И еще, я готова вам советовать. Очень легко раздавать советы, особенно когда кажется, что поняла нечто особенное:

      есть любовь – берегите, нет – молите и ждите, забыли о ней – гляньте «мыльное» кино, а разочаровались – напишите новую формулу и действуйте!

      Ваша София Осман – снова о любви.

      Золотая антилопа

      История началась в эту пятницу с обеда в «Святом Джонни». Мой друг встретил меня хмурым лицом и, едва я присел, принялся быстро мне объяснять:

      – Роланд, вы должны знать обо мне кое-что неприятное! Всё-таки я джентльмен, и признаваться – моя обязанность!

      – Что же, Хард, я готов ко всему, – почти серьёзно ответил я. И спросил: – Мне стоит выпить?

      – Я болен, – упавшим голосом признался он, – болен неизвестной болезнью.

      – Что вы чувствуете? – осторожно спросил я.

      – Бессилие, – признался Хард.

      – Я ничего не знаю про это, – ответил я ему, – но не оставлю вас, даже если мистер Пракс откажется вас лечить!

      – Роланд, моя болезнь не так проста, вряд ли Пракс разберётся в этом, – объяснил он. – У меня нет ни лихорадки, ни сыпи, ни одышки! Я болен как бы заочно!

      – Интересный случай, – поцокал я. – Как давно вы больны?

      Хард задумался.

      – Две недели. Четырнадцать дней, если быть точным. Две недели назад я совершил глупость – кое-кому поверил и кое-что отдал, и, как только я сделал это, меня поразила болезнь без названия.

      – А как бы вы хотели её назвать?

      – Болезнь золотой антилопы! – немного подумав, ответил Хард.

      – Неплохо: просто, изысканно и ничего не понятно – то, что надо в вашем случае, – кивнул я. – Что же вас мучает?

      – Меня мучают мысли! Со мной творится что-то неладное!

      – Тогда мы все больны, мой друг. От мыслей помогает Швейцария – хорошо бы съездить!

      – Вы смеётесь надо мной?

      – Возьмите велосипед, найдите гору – ручаюсь, вы спасётесь от мыслей на несколько часов: будет только пот, а потом попутный ветер!

      Хард махнул рукой.

      – Отчего вам не отправиться на охоту? – настаивал я. – Вам тесен галстук, вы накопили гнева… Езжайте на север, я найду для вас вспыльчивого егеря – вы страдаете оттого, что ваше искусство грубить не востребовано!

      – Послушайте, Роланд, всё куда серьёзнее, чем вы думаете. Мне не поможет ни велосипед, ни байдарка, ни…

      – Нет, остановитесь! – выкрикнул я.

      – Ни кемпинг! – всё-таки сказал он.

      – Считайте, что мистер Борс только что проклял вас и навсегда оставил бродягой, без палатки и костра в его лагере! – покачал я головой.

      – Роланд, послушайте, – Хард понизил голос, – когда я впервые коснулся её, меня пронзили тысячи иголок в самое… Не знаю, они были везде! А потом вспышка!

      – Может быть, вы слышали голоса?

      – Пока нет, но я только начинаю болеть!

      – Да, да, всё впереди. Вы коснулись её – что же было дальше?

      – Я ожил… Она потрясающая, тонкая, прямая и такая изящная… Я почувствовал, что наполнен чем-то новым, похожим на хрусталь, – всё было остро и утешало меня, возможно, это был покой, но я не узнал его! После нашей встречи я вспомнил о том, как мечтать! Невероятно. Вы мечтаете, Роланд?

      – Ну, я хотел бы отправиться к Градис в Фолкстон, – вспомнил я. – Там прекрасно осенью. Она пишет, что её девятый муж хорошо ухаживает за садом и даже купил трактор…

      Хард остановил меня:

      – Только представьте, мне казалось, что с ней я вылечился от глухоты, слепоты и глупости, которыми болел всю жизнь!

      Я с удивлением посмотрел на него.

      – Да вы романтик! Я даже завидую вам: рассуждать как пылкий юноша в нашем-то возрасте! Какому богу