На дне озерном. Александра Косталь

безвольно болтались вдоль тела, а голова была опущена, из-за чего разглядеть лица так и не удавалось. Мысли побежали в Дашиной голове с огромной скоростью: эта девушка совсем не выглядела как живой человек. И будь Даша на месте Матвея, точно бы уже дала деру.

      Её с малых лет учили не приближаться к воде. А если из неё показывается девушка в белом одеянии – тем более.

      Но он не сдвинулся с места даже когда озёрное существо замерло в шаге от него. Он смотрел на неё устало и тяжело, сжимая губы в тонкую нить, будто боясь, что с них сорвётся что-то лишнее. И всё же не отступал, не отводил взгляда, и Даша бы даже сказала, что не мог насмотреться.

      Витька нередко говорил, что на их озере водятся мавки, и бабушка это упоминала. Но повзрослев, Даша не могла себе представить, что увидит охоту одной из них.

      Только вот в рассказах озёрная нечисть всегда заманивала путников в воду и топила, а не сама выходила на берег. Она же мёртвая, обессиленная то есть, как потащит потом его в воду?

      Даше стоило закричать, подбежать к ним и затрясти старого знакомого, чтобы, наконец, очнулся от морока и сбежал, но вместо этого она продолжала сидеть на корнях, подсматривая через ветку. Неужели и её обездвижили? Мавки были трусливыми созданиями и не стали бы делать свою работу при свидетелях. Их цель – всегда мужчины, потому они редко открывали охоту на тех, кто приехал на озеро в компании женщин. А вот рыбаков, которые нередко заявлялись целыми компаниями, топили нещадно.

      Так, во всяком случае, ей рассказывали перед сном. Сказки о Золотой Рыбке или царе Салтане она прочла сама, уже в школьные годы. Бабушка же готовила её к взрослой самостоятельной жизни.

      Неужели знала, что всё так обернется?

      Мавка подняла руку, пытаясь дотронуться полупрозрачными пальцами до лица Матвея, но тот отпрянул.

      – Ты обещала мне больше не охотиться, – мрачно напомнил он.

      Она подняла голову, глядя ему в лицо, и тихо произнесла:

      – Обещала. Больше не буду.

      Её голос был похож на перезвон колокольчиков, такой светлый и мелодичный, что хотелось слушать его снова и снова. На мгновение Даша растворилась в этом звуке, но грубый и низкий тон Матвея её отрезвил:

      – Что это значит?

      – То и значит, – пожала плечами она, пропевая гласные. – Тебе никогда меня не понять. Так зачем тратить время?

      – Затем, что я хочу знать, что…

      – Я хочу есть, Матвей. И мои сёстры тоже.

      – Не было у тебя никогда сестёр, Тоня, ты единственный ребёнок в семье, – прошипел Матвей.

      Но Тоня ничуть не смутилась.

      – А теперь есть. Они моя семья. Прошу, не приходи сюда больше.

      Матвей коротко и истерично рассмеялся, сделал шаг в сторону и обошел её, заглядывая в воду.

      – А то что? И меня затопишь?

      Минута молчания, кажется, длилась целую вечность. Матвей даже обернулся на Тоню, заподозрив, что она исчезла. Но мавка продолжала стоять, нисколько не содрогаясь от осеннего ветра.

      – Нет. Но больше не выйду, и перед сёстрами тебя защищать не стану.

      – Мне