Белые искры снега. Анна Джейн

/p>

      Огромное пространство без горизонта. Без времени. Без суеты. Тут было, где расправить крылья – бесконечная сверкающая даль так и манила опробовать ее, обещая захватывающий дух полет.

      Только те, у кого трепетали крылья за спиной, тут не летали.

      А те, кто ими не обладал, тем более не задерживались надолго. Да и что им было делать на осколках миллионов тонких зеркал, беспечно, словно облака, плывущих в разные стороны, одновременно и хаотично, и упорядоченно? Плыть вместе с ними в неизвестность? Играть с лучами потерянного слепящего солнца? Стать его бликом и затеряться среди отражений?

      И все же на одном из осколков с потекшими краями стояли две неясные фигуры, скрытые витающим тут же туманом, какие бывают у водопадов. Казалось, силуэты их сами сотканы из застывшего тумана – только более плотного, ослепительно-белого.

      Крыльев у них не было.

      Они разговаривали – смиренно, с затаенной болью, но с нежностью и непонятной надеждой, и неясно было, то ли только они слышат друг друга, то ли все это зеркально-свободное пространство стало свидетелем их мучительно короткой беседы.

      – Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило. – Слова вырывались легкой дымкой, оседающей на соседних зеркальных осколках.

      – А что если мы не узнаем друг друга?

      – Не беспокойся. Я узнаю тебя.

      – Страшно…

      – Просто поверь. Ты ведь веришь мне?

      – Я верю тебе. И обязательно узнаю.

      – Да. Мы узнаем. Ну же, улыбнись. Я запомню эту улыбку.

      Их пальцы соприкоснулись, и легкий болезненный ток пробежал по телам, а волосы взметнулись.

      – Мне не хочется отпускать тебя. – Каждое слово им обоим давалось с трудом.

      – Придется. Ты же знаешь…

      Бескрылые приблизились друг ко другу, словно готовы были обняться, но не осмелились сделать этого. Где-то раздался молот грома приближающейся грозы, и оба они вздрогнули.

      – Что ж, мне пора, я пойду чуть раньше.

      – Иди… А я – за тобой.

      – Приходи быстрей. Хорошо?

      – Хорошо… Эй, дождись меня! Слышишь? Мы все сделаем по-другому!

      – Я знаю. И я люблю тебя.

      Сомкнутые ресницы, затаившиеся в уголках глаз с трудом сдерживаемые слезы отчаяния, шаг вперед, в пустоту, и сверкнула яркая искра – капля жидкого огня, устремившаяся вниз.

      Никто не издал ни звука, но, казалось, зябкую тишину разорвал крик отчаяния.

      На осколке зеркала осталась лишь одна фигура, обхватившая себя руками и склонившая голову вниз, съежившаяся на несуществующем ветру. И ответом ей была лишь гулкая тишина, переполненная пьянящим спокойствием. Гроза миновала. Лишь слышно было, как мягкие перья снега касаются вершин сияющих далеко внизу гор.

      – Холодно без тебя, – тихий прерывистый шепот заставил зеркало покрыться рябящим инеем. – Пусть тебе будет тепло, ладно?

      Оставшийся среди зеркально-облачного безмолвия обнял себя за плечи.

      – И я тебя люблю. Раз, два, – вдруг начал медленно считать он, – три…

      На счет «три» вниз устремилась еще одна искра – стремительная, быстрая, похожая на вспышку северного сияния.

      «Я найду тебя».

      «Я верю тебе».

      Движением этого странного места была сломанная стрела времени.

      Символом – круг с пустотой в середине.

      Тайной – сама жизнь.

      «Чего бы мне это ни стоило… не хочется отпускать… все сделаем по-другому…» – выводилось невидимым пальцем на запотевших зеркальных осколках, которых коснулся дым слов.

* * *

      Я не знаю, почему это случилось с нами – наверное, так было кем-то задумано свыше. И этот «кто-то» наверняка большой хохмач и шутник. Безумный экспериментатор с извращенным чувством юмора. Гений, который вкусил сразу два запретных плода – злодейства и глумления.

      До сих пор не верится, что это произошло.

      Как, как подобное могло случиться с нами, детьми современной эпохи техники, электричества и всемогущего Интернета? Может быть, я сошла с ума и выдумала все это? Может быть, меня посещают изощренные галлюцинации? Может быть, я и правда ненормальная? Хотя, кажется, нет – тихое глубокое дыхание крепко спящего на кровати рядом со мной человека, эгоистично завернувшегося в одеяло, говорит о том, что происходящее – реальность. Наша общая с ним реальность.

      Я, сидя на широком подоконнике около приоткрытого окна, за которым царила тихая ночь, подтянула к себе чуть заостренные колени длинных ног, обтянутых джинсовой тканью, и бессильно уронила на них бледные руки с выступающими венами. Осенью, весной, а зимой особенно кожа на этих руках была благородно белоснежная, как у аристократов прошлых веков, а серебристый свет луны делал ее почти бескровной, как у мистического создания.

      Пока никто не видит – можно позволить себе