Боксер 3: Назад в СССР. Рафаэль Дамиров

но надо же как-то сделать так, чтобы старшая пионервожатая отстала? Надо. Поэтому пришлось сочинять на ходу и отбрехиваться от дотошной Томы. Родителям я обязательно позвоню позже и уведомлю о своих планах. А сейчас решил побыстрее свалить, чтобы у Тамары не возникло новых вопросов.

      Не тут-то было. Тома задумалась лишь на мгновение, а увидев мою спину, окликнула:

      – Михаил, а ну-ка постой!

      Блин… я остановился, закатил глаза и медленно развернулся.

      – Да, Тамара Ипполитовна?

      – Давай-ка мы с тобой пойдем в штаб и прямо сейчас позвоним твоим родителям! Я должна знать, Михаил, что тебя точно отпускают в Москву. Вообще, конечно, письменное разрешение желательно, но так и быть, хватит устного.

      Видя, что я не особо в восторге от предложения звонить родителям прямо сейчас, Тома аккуратно взяла меня за локоток и повела к штабу. Поймала-аки, блин, и в самый неподходящий момент, когда я уже вещи к поезду собирал. Отправление-то через несколько часов.

      Через пару минут мы зашли в штаб, где из-за закрытых окон воняло пылью. Тома несколько раз чихнула, будто пискнула.

      – Ну чего встал? – она кивнула на телефон. – Звони!

      Я замялся, поскреб макушку, потому что номера своего домашнего телефона я не то что не помнил, а и не знал. О чем Томе и сообщил.

      – Господи, вы хоть что-нибудь в своем возрасте запоминаете? – Тома достала небольшой блокнотик, где у нее помимо прочего хранились записи телефонных номеров пионеров. – Вот твой номер.

      Она ткнула пальцем в строку. Я снял трубку, прокрутил диск, и из динамика послышались длинные гудки. Покосился на нависшую за спиной старшую пионервожатую. Вот бы никого дома не оказалось…

      – Алло! – из трубки послышался голос матери,

      – Привет, э… – произнес я и замер.

      Мне тяжело давалось называть совершенно чужих людей своими мамой и папой. Схожие чувства у меня были, когда женился, и теща предложила называть ее мамой.

      – Мама? – наконец, выдавил я.

      – Привет, сыночек, как я рада тебя слышать! – заворковала та. – У тебя все хорошо? Ты первый раз нам звонишь, хотя обещал делать это каждый день!

      – Отца позови, пожалуйста, поговорить надо, – я не стал вдаваться в риторику.

      – Муж! Тебя сын зовёт, Мишенька!

      Мать положила трубку на столешницу, и я отчетливо услышал приближающееся шаркание тапочек отца.

      – Здравствуй, сыночек.

      Кажется, и он искренне рад был меня слушать, несмотря на все странности и шероховатости, что были между нами в тот день, когда они оба приехали, всполошившись из-за письма.

      – Пап, у меня к тебе серьезный разговор, – я сразу направил отца в нужное русло.

      – Случилось что-то? – он мигом напрягся.

      – Случилось только хорошее, – я обернулся на Тому, застывшую каменным истуканом. – Как я и предполагал, меня пригласили на просмотр в Москву.

      – Кто пригласил? – опешил отец.

      – Секция бокса спортивного общества Динамо!

      В трубке повисла тишина. Я хотел добавить, мол, не зря оксом занялся, но как-то не смог эту тишину прервать. А потом раздался сдавленный шепот матери:

      – Ну чего молчишь, почему ты такой бледный? Что там?

      Конечно, ей же ничего толком не слышно. Судя по всему, отец радоваться моим успехам отнюдь не спешил. И думал, что же делать с неожиданными новостями. Я терпеливо ждал.

      – Ты… хорошо подумал, сын? – строго спросил отец. – У нас с тобой были совершенно другие планы. И сейчас ты нарушаешь наши договоренности.

      Запахло жареным, вступать в какие-либо дискуссии при Тамаре я не был готов. Но вот заветное разрешение от родителей я получить был обязан. Тем более, Тома уже что-то уловила и начала беспокоиться, того и гляди заберёт у меня трубку и поговорит с родителями сама. Тогда поездки в Москву мне не видать, как собственных ушей.

      – Я поеду, отец. Вопрос решен. Спасибо за поддержку, обязательно черкану пару строк из столицы!

      – Ты… – мне кажется, я отчетливо услышал, как отец стиснул трубку так, что она аж захрустела. – Да что ты такое говоришь, Михаил! Дорогая, ты слышишь, что наш сын…

      Отец явно начал заводиться, но я невозмутимо делал вид, что заветное разрешение получено.

      – Да, папа, спасибо большое, я рад, что ты мне разрешил ехать. Пока.

      – Что спасибо? Я тебе не разрешал, да я…

      Что «я», услышать не получилось. Я повесил трубку и повернулся к Томе, нацепив на лицо невозмутимую гримасу удовлетворения.

      – Ну все, Тамара Ипполитовна, дело в шляпе, отец разрешил ехать, а еще удачи пожелал! – заверил я.

      И с этими словами незаметно выдернул кабель телефона из разъема. От греха подальше, если папа таки захочет перезвонить.

      Тома, судя по всему, ор моего отца не слышала – просто, наверное, ожидала более короткого разговора, вот и напряглась сперва. Пыль, которой было полно