Серебряное кресло. Клайв Льюис

ятная тема. Школа была для мальчиков и девочек, и её обычно называли школой смешанного обучения; но если где что и смешалось, так это в головах её начальства. Люди эти считали, что детям надо позволять всё, что им нравится; а как на беду десятку ребят постарше нравилось дразнить и мучить всех остальных. Все мелкие и крупные пакости, которые в обычной школе можно обнаружить и пресечь за месяц, здесь процветали постоянно. Если что-нибудь и выплывало наружу, никого не наказывали. Директор говорил: «Гм, интересный случай», посылал за виновным и долго с ним беседовал. Тот, кто знал, как ему подыграть, становился даже его любимцем.

      Поэтому Джил Поул и плакала скучным осенним днём на мокрой тропинке между школой и зарослями кустарника. Она еще не наплакалась, когда из-за угла вышел, насвистывая, мальчик. Руки он держал в карманах и едва не наскочил на неё.

      – Смотри, куда идёшь, – сказала Джил.

      – Ладно, не заводись, – начал он и тут заметил её лицо. – Что это ты?

      У Джил дёргались губы; так бывает, когда вы хотите что-то сказать, но чувствуете, что заплачете, едва откроете рот.

      – Ага, значит, опять они, – хмуро произнес мальчик, ещё глубже засовывая руки в карманы.

      Джил кивнула. Говорить нужды не было. Оба понимали, о ком речь.

      – Послушай, – сказал мальчик, – если мы все станем… – Он хотел сказать ей что-то доброе, но начал, как учитель на уроке, и Джил вскипела (да и как не вскипеть, когда тебе не дали выплакаться).

      – Иди-ка отсюда, – сказала она. – Не твоё дело. Тебя не спрашивали. Что же, так и подлизываться к ним, и плясать перед ними?

      – Ты что! – воскликнул мальчик. Звали его Юстэс Вред, но вообще-то парень он был неплохой. – Джил! Разве это честно? Разве я сам так делаю? Разве я не вступился за кролика? Разве я выдал Спивинса, хоть меня и били? Разве я…

      – Не знаю и знать не хочу, – всхлипнула Джил.

      Юстэс понял, что она ещё не отплакалась, и мудро протянул ей мятную конфетку. Себе он тоже положил одну за щеку. Джил понемногу отходила.

      – Извини, Вред, – сказала она. – Я не права. Ты очень хороший… в этой четверти.

      – Тогда и забудь, какой я был, – сказал Юстэс. – Да, такого гада…

      – Вот именно, – сказала Джил.

      – Значит, я изменился, по-твоему?

      – Не только по-моему, они тоже заметили. Элинор Блекистон слышала, что говорила Адела Пеннифевер в нашей раздевалке. Она говорила: «Что-то Вред отбился от рук. Надо бы им заняться».

      Юстэс вздрогнул. Все знали в этой школе, что такое, когда тобой займутся они.

      Дети примолкли. С кустов капали капли.

      – А правда, что это с тобой? – спросила Джил.

      – На каникулах много чего случилось, – загадочно произнёс Юстэс.

      – А что?

      Юстэс помолчал, потом сказал:

      – Слушай, Джил, я думаю, раз тебе худо в нашей школе, ты человек верный.

      – И на том спасибо, – отозвалась Джил.

      – Но это правда страшный секрет. Джил, а ты сможешь поверить в разные штуки? Ну, в такие, над которыми все бы смеялись?

      – Я не пробовала, – сказала Джил. – Наверное, могу.

      – Ты поверишь, что я был не в нашем мире… там, снаружи?

      – То есть где это?

      – Не в словах суть. Ну, там, где звери разговаривают… и всякие чудеса и драконы – в общем, всё, что в сказках. – Вреду было очень трудно объяснить, он даже покраснел.

      – А как ты туда попал? – спросила Джил. Почему-то она тоже смутилась.

      – Способ тут один – чудо, – тихо сказал Юстэс. – Я был там с двоюродными сестрой и братом. Нас туда водой смыло. А они там и раньше бывали.

      Теперь, когда они говорили шёпотом, Джил стало как-то легче верить Юстэсу. Однако страшное подозрение охватило её, и она сказала грозно, как тигрица:

      – Если я узнаю, что ты врёшь, я никогда не буду с тобой разговаривать!

      – Я не вру, – сказал Юстэс. – Честное слово. Накажи меня… кто хочешь, если я вру. (Мы в своё время говорили: «Накажи меня Бог», но Бог был здесь не в почёте.)

      – Ладно, – сказала Джил. – Верю.

      – Ты никому не скажешь? – спросил он.

      – Ну что ты!

      Теперь они оба разволновались. Но Джил посмотрела вокруг, увидела скучное осеннее небо, услышала шелест осенних листьев, подумала обо всей школьной тоске (в этой четверти всего было тринадцать недель, и оставалось еще одиннадцать) и сказала:

      – Ах, что толку! Мы-то не там, мы – здесь. И, уж конечно, туда попасть не можем. Или можем?

      – Вот я и думаю, – ответил Юстэс. – Когда мы вернулись оттуда, он нам сказал, что брат с сестрой больше туда не попадут. Они уже побывали там три раза. Но он не говорил, что я не могу. Если бы нельзя было, он бы сказал… И я всё думаю…

      – …как сделать, чтобы это случилось? – подсказала Джил. – Может, надо начертить на земле круг… и написать в нём таинственные буквы… и стать