Наследие Рэйны. Дорога к себе. Даниил Рубинчик

      Силы придут, когда не ждешь.

      Я отпускаю прошлое,

      Что потерял, то не вернешь.

      Пусть обернется печаль водой –

      Мертвою и живой.

      Я разбегаюсь к пропасти…

      Что меня ждет там, за чертой?

Сергей Маврин. За чертой

      Этот лес был темным и мрачным, и старым, очень старым. Могучие деревья с узловатыми толстыми ветвями, с которых свешивались серые полотнища паутины, нависали над тропой, и приходилось быть предельно внимательной, чтобы случайный сучок не попал в глаза. К тому же корни лесных великанов так пропахали землю, что она вспучилась во многих местах. Ослабишь бдительность – и, растянувшись, наглотаешься сырого мха…

      С трудом перебравшись через очередной горбыль, Эльдалин остановилась и вытерла пот со лба. Вороной Арелат весь дрожал и жался к ней: его пугала сгустившаяся между корявых стволов темнота. Созданный девушкой шарик света парил впереди, но тьму рассеивал плохо, едва позволяя разглядеть тропу. Эльдалин не собиралась брать с собой коня: для него ходить по корням – только ноги ломать, но ведь лес когда-нибудь закончится, а там путешествовать верхом будет куда удобнее.

      Скорее всего, ее уже ищут: наверняка отец послал за ней лучших воинов. Они знают, что кроме чащи ей некуда было деваться, но здесь найти принцессу никому не под силу. По словам наставника Итиола, в этом лесу всегда темно: ни солнечные, ни тем более лунные лучи не могут пробиться сквозь плотную завесу листвы. Вот сегодня, например, небо было ясным, по крайней мере когда она заходила в лес, но ни один лунный блик не упал на тропу. Темнота и тишина, жуткая, пугающая… Может, лучше вернуться?

      Нет, ни за что! Вернуться – значит быть похороненной заживо в замке, полном холодных зеркал, в которых томился в плену пойманный амдарами свет. Если король не пожалел свою дочь, принуждая ее к браку с убийцей единственного сына, неужели он пожалеет ее после того, как она сбежала, ослушавшись его приказа? Нет, лучше уж лес! Сюда за ней не последует даже Триан…

      Молодая амдари содрогнулась, вспомнив холодную улыбку и жестокие глаза главного королевского советника. Она ему не доверяла и боялась его, хотя он всегда был любезен. Его же сын Вильма постоянно оказывал принцессе всевозможные знаки внимания, открыто добиваясь ее расположения. Она старалась не замечать этого, но он лишь становился настойчивее, пытаясь услужить. Дошло до того, что он начал делать ей недвусмысленные намеки. Эльдалин чувствовала, что зайти дальше ему мешает лишь страх перед ее братом.

      Алвин… На глаза навернулись слезы при мысли о нем. Алвин терпеть не мог ни Триана, ни Вильму и всегда держал себя с ними подчеркнуто вежливо и холодно, не упуская случая выразить свое презрение к ним, когда это не выходило за рамки этикета. Те не осмеливались отвечать ему тем же, но ненавидели его – Эльдалин это знала. И Алвин, и она неоднократно убеждали отца найти себе нового советника. «Триан безжалостен и расчетлив, а его сын – заносчивый дурак и волокита! – горячился принц. – Отец, как ты можешь слушать этого негодяя?..» Но король Эриенн неизменно отвечал: «Ты несправедлив к нему, сын мой. Триан мудр, опытен и предан трону, и нет среди нашего народа более знающего о внешнем мире». Алвин хмурился и кусал губы, Эльдалин успокаивала брата. А потом…

      Потом был праздник по случаю помолвки Алвина и Аристы, дочери Артималя, главы Изумрудного клана, далеко не последнего по влиянию. Вильма выпил лишнего и позволил себе ряд непристойностей в отношении Аристы; Алвин вмешался и попросил его уйти, Вильма оскорбил принца, тот схватился за меч и… Никто не понял, как это случилось, но вскоре Алвин, превосходно владевший оружием, лежал мертвым на зеркальном паркете, а неуклюжий Вильма вышел победителем из короткой схватки.

      Следующие несколько дней Эльдалин не покидала своих покоев, убитая горем. Навещал ее только наставник Итиол, он же и рассказал, что Вильма сидит под стражей. Вышла она лишь по требованию отца, когда в присутствии Алмазного совета и глав кланов Вильма каялся и просил пощады за невольное преступление. «Государь, ты мне как отец! – восклицал он, стоя на коленях у трона. – Алвин был мне почти братом, я виноват, нет мне прощения за убийство брата! Я готов принять любое наказание, но молю о милосердии, не лишай сына и моего отца!»

      Триан так унижаться, разумеется, не стал (да Эльдалин и в страшном сне присниться не могла причина, которая заставила бы надменного советника преклонить колени), сказал только: «Государь, причин сомневаться в моей преданности у тебя нет. Верь мне, это была трагическая случайность. Если бы я хоть на мгновение допустил мысль о том, что мой сын умышленно совершил убийство, клянусь, я убил бы его сам!»

      Король Эриенн явно поверил в раскаяние Вильмы; Эльдалин же ни на миг не сомневалась в обратном, но разве ее бы послушали? Сын Триана был освобожден из-под стражи с запретом покидать дворец в ближайший сезон. А уже через день, когда Эльдалин столкнулась с Вильмой в коридоре, тот начал к ней приставать. Принцесса попыталась уйти, но сын Триана крепко схватил ее за руки, прижал к стене,